перил шел еле уловимый запах краски.
– О, лестницу отремонтировали? Виталий Маркович постарался? – наудачу спросил Никита.
Иные живут долго. Дозорные иногда – не так долго, как могли бы, работай они в другом месте, но зам по коммерческой части! Если бы Александр сейчас сказал: «Какой еще Виталий Маркович? Никогда о нем не слышал», следующим вопросом Сурнина стал бы: «А кто сейчас руководит Ночным Дозором Москвы вместо Бориса Игнатьевича?» К счастью, второй вопрос, за которым могли бы последовать всяческие непредсказуемые события, не понадобился и остался висеть, словно неиспользованное заклинание.
– Да, – заулыбался притормозивший Спешилов. – Как-то исхитрился, выбил финансирование. У нас тут в конце лета такой ремонт был – чуть не вымерли всей конторой! До сих пор, по-моему, краской воняет или мне кажется?
– Есть немножко, – подтвердил Сурнин.
На просторной площадке третьего этажа, как и положено, дежурили два оперативника, и – о чудо! – одного Никита знал в лицо. Правда, напрочь не помнил, как парня зовут, но, судя по удивленному взгляду, тот тоже Никиту признал, что не помешало обоим дюжим молодцам, без проволочек пропустив Спешилова, преградить дорогу нежданному гостю.
– Представьтесь, пожалуйста.
В голосе звучала холодная вежливость.
– Сурнин Никита Михайлович, Светлый Иной, состою в оперативном резерве Ночного Дозора города Москвы, – отрекомендовался Никита, – пятый уровень Силы.
– Раскройтесь, – потребовал знакомый оперативник.
– Да я и не закрывался, – пожал плечами Никита.
Его напарник заглянул в планшет, который держал в руках, и поднял голову:
– Вы работали у нас в патрульной службе?
– Да.
– Ваши регистрационные метки не определяются. Как вы это объясните, Никита Михайлович?
– Они сняты десять лет назад при увольнении.
Оперативники переглянулись, подтянулись и принялись повторно потрошить его ауру. Тест на внешнее управление – отрицательно. Тест на скрытую инициативу – отрицательно. Демаскировка амулетов и подвешенных заклинаний – не обнаружено. Тонкая паутина сканирования недавних контактов – чисто. Проверка на «жучки» и прочие шпионские штучки. Тест еще на хрен знает что – он не понял, но ощущение было гадким. Когда в руках проверяющего заработал амулет цветного стекла, Никиту аж передернуло. Саша за спинами оперативников вздыхал и нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Подойдите сюда, пожалуйста.
Никита подошел и уверенно коснулся пальцами фигурки петуха, сплетенного из золотистой проволоки. Петух благосклонно молчал. Никита вообще плохо помнил, шевелился ли он когда-нибудь, и уж точно не слышал, как он кукарекает.
– Поднимите руки.
Никита поднял. Его обшманали сверху донизу. Магия магией, а еще одну Великую Силу, а именно – кинетическую энергию пули, выпущенной из обычного пистолета, никто не отменял. На заре карьеры Никита лично брал одного такого кудесника, заговаривающего профессиональным киллерам огнестрельное оружие. Причем брал сразу из Сумрака и только потому остался цел. Темный паршивец в него сквозь хлипкую дверь всю обойму выпустил. «Щит мага» прогнулся и растрескался так, словно Сурнин закрывался листами хрупкого пластика, а не использовал всю силу заклинания, служившего ему до того верой и правдой. И если бы Темный оружейник был столь же искусен в боевой магии, как в заговорах, Ночной Дозор города Москвы точно недосчитался бы в ту ночь одного из молодых сотрудников. Никиту стерли бы в порошок и развеяли в Сумраке за то время, что он судорожно стряхивал с себя хищных металлических пчел с иззубренными жалами.
– Чисто, – наконец объявили ему.
Знакомый охранник чуть улыбнулся и вполне дружелюбно кивнул:
– Проходи, Сурнин.
И Никита, пройдя на третий этаж за повеселевшим Сашей, шагнул в дверь, к которой без всякой жалости к недавнему ремонту двумя широкими полосами скотча кто-то прилепил бумажный лист с надписью «Ответственный дежурный». Судя по тому, что края еще не успели обтрепаться, комнату выделили недавно.
В дальнем конце прямоугольного кабинета друг напротив друга стояли два одинаковых стола. На одном из них возвышался монитор, вокруг которого поддерживался идеальный канцелярский порядок. Второй был завален бумажными папками, распечатками,
