Если это испытание – она его не прошла. Ну и пусть! Больше она не могла самостоятельно принимать решения, думать, действовать, рассуждать об Иных и людях, о талисманах Темных и своем праве распоряжаться ими. А главное – не могла оставаться со всем этим наедине. Дрожащими руками она схватила из тумбочки телефон, нажала вызов.
«Пожалуйста, – шептала Настя, слушая длинные гудки, – ну давай, возьми трубку. Пожалуйста!»
– Алло, я занят, ты не могла бы…
– Никита… – позвала Настя, сползла на пол и обессиленно прислонилась спиной к кровати. Нет, у нее решительно не получалось сейчас говорить по телефону, слова утекали как вода в песок. – Не сбрасывай… меня…
– Настя, что с тобой?
– Я… Ты еще здесь?
– Да, говори!
Ее словно что-то коснулось у самого сердца.
– Я… хочу домой… – Сквозь мокрую прядь волос она крепко прижала мобильник к уху.
– Что случилось?!
– Не телефонный разговор, – мужественно выдавила Настя казенную фразу.
– Настюш… Ладно, подожди… Ничего не бойся, я не отключаюсь, ты тоже трубку не вешай.
Никита заговорил с кем-то, кто был рядом с ним, она сидела и отрешенно слушала его голос. А потом он спросил совсем другим тоном:
– Настя, скажи, а вот прямо сейчас тебе какая-то помощь нужна?
– Нет. Со мной все в порядке. – Настя вздохнула и наконец собралась с мыслями. – Но я здесь кое-что нашла… Мне надо это срочно с кем-то обсудить.
– Да, я понял. Бери такси, езжай в аэропорт, номер рейса скажу чуть позже. Я тебя встречу. Все будет хорошо.
Настя закрыла глаза, посидела несколько минут. Кажется, она начала понимать, как работает Ночной Дозор в условиях затянувшегося перемирия. Она подтянула к себе простыню, все еще валявшуюся на полу возле кровати, механическим движением вытерла волосы и встала. Те сумасшедшие сборы, что были в Москве, теперь казались ей верхом упорядоченности.
Стр:
Глава 2
На Смоленской набережной дул пронизывающий ветер. После Предуральска Никита ходил по Москве нараспашку, наслаждаясь легкой осенней прохладой, но порывистый ветер, гулявший у Москвы-реки, заставил его дернуть вверх молнию ветровки. Ветровка была новой, этикетку с нее Сурнин оторвал прямо в магазине. Ту одежду, в которой он всю ночь лазил по свалкам, грязным окраинам и продирался по заброшенной дороге через лес, он накануне выбросил еще до того, как упал спать. Несмотря на Дианины чары, от нее все равно шел характерный запашок с примесью псины.
В офис Никита пришел, как и договаривались, к двум часам дня. Ночью его никто не дергал. Смены давно поменялись. За столом, где Сурнин видел только Басоргина, сидела волшебница, которую Никита помнил смутно. Кажется, ее звали как-то очень красиво: то ли Аделина, то ли Аделаида. Она успешно отбивалась от лавины звонков и запросов. Басоргин как раз собирался уходить, свалив на нее бесконечную текучку.
– Никита, ты обедал? – сказал он вместо приветствия.
– Нет, не успел, Эдуард Карлович, все проспал.
– Ничего, сон тебе на пользу… Пойдем со мной. У нас на втором этаже доставку в офис организовали в комнате, где девчонки чай пьют. Что-то должно остаться.
Остались чай и выпечка.
– Так, Никита, – сказал Басоргин, отложил салфетку и закрыл их «сферой отрицания». – Что скажешь об Александре Спешилове?
Никита настраивался на серьезное продолжение вчерашнего разговора, дотошное уточнение деталей, которые еще предстоит изложить в отчете, и совсем забыл о молодом дозорном.
