нравилось. Никита был старше по возрасту и поопытнее, а это как бы уравнивало напарников в правах и статусе.
Никита предусмотрительно отошел от крыльца и остановился.
– Саша, – серьезно обратился он к Спешилову и наконец заметил, как Санек на него смотрит. – Что со мной не так? Воронка на ауре?
– Все так, – заверил его Александр. – Вид у тебя чересчур озадаченный.
– Хм… Наверное… Ты давно с Басоргиным работаешь? – спросил Никита.
– Вторую неделю. Как оперативный резерв подняли и нас переформировали, а что?
– Силен, да? – прищурившись, спросил Никита. – И лет ему немало, так ведь?
– Ну да… – Саша перестал улыбаться и подозрительно уставился на Никиту, не понимая, куда он клонит.
– А теперь, внимание, вопрос: почему его зовут Эдуард Карлович Басоргин?
– Да ладно, – пробормотал Спешилов, – какая разница… Бориса Игнатьевича тоже все по имени-отчеству величают, а у него, между прочим, сумеречное имя есть.
– Я знаю, – кивнул Сурнин. – Но это маг вне категорий. Таких во всем мире по пальцам пересчитать. Ему по должности и статусу положено. Какое у Ильи отчество?
– Э-э… – Саша недоверчиво качнул головой и прикусил губу.
Тут Никита сообразил, что перегнул палку. Сашу он знал едва-едва, и не с ним обсуждать такие темы. К Басоргину прицепился исключительно потому, что тот протопал коваными сапожищами по смятенной душе, безошибочно угадав момент, когда Никита не был готов к обороне. Но сам разговор Никиту поразил. Никто никогда не говорил с ним так предельно конкретно о таких туманных философских вещах, как Свет, Тьма и Сила. «Ты придешь к пониманию природы Света и людей, идущих за ним», – утешали его. Или: «Со временем ты узнаешь все коварство Тьмы», – обещали ему. «Ты сделаешь собственный шаг и собственный вывод, который примирит тебя с Великим Договором и существующим миропорядком». Ни один Светлый Иной ни разу не сказал ему: «Круши Тьму!» Или как сегодня выдал Басоргин: «Да ты, парень, десять лет не за то воевал!»
«Кто он такой, что приехал из глубинки, нигде особо не светился, а когда всех приперло и Дозор перешел на усиленный режим работы, его вдруг поставили руководить… Нет, не всей конторой, конечно. Но улицы города Москвы – это тоже немало! – подумал Никита. – Кому попало руководство такую должность даже временно не доверит. И по всему видно, что город он хорошо знает, работать умеет, а распоряжения отдает так, словно полжизни этим занимался. И первый уровень Силы у него скорее всего честный. Мне, конечно, не угадать, если сам не раскроется, Саньку – тем более, но голову даю на отсечение, что нет там никаких натяжек».
– Здесь что-то не так, – пробормотал Сурнин и вспомнил, что Саша по-прежнему стоит рядом. – Знаешь, ты не обращай внимания, – сказал он извиняющимся тоном, – что-то у меня последнее время все наперекосяк, а тут еще Эдуард Карлович ваш с нравоучениями. Отвык я от этого.
– Ага. Ну, раз ты снова с нами, Никита, тогда у меня вопрос. Кого мы ему ищем?
– Нашего мистера Икса в маске. Звать его Толян, ориентировку патрулям, наверное, уже разослали.
– У-уф, ерунда какая, я-то думал, еще кто завелся, – хмыкнул Санек и указал рукой в сторону метро. – Поехали, с ВВЦ начнем. Все равно больше неоткуда.
– А что на ВВЦ? – спросил Сурнин.
– По дороге расскажу.
На месте самовозгорания Тимофея Рожкова оба мага шагнули в Сумрак.
Никита присел на корточки в центре вымороженной поляны, все еще чистой от синего мха, огляделся, прислушался…
– Нет, два раза подряд так не везет, – сказал он и поднялся. – Пойдем отсюда. Кто что видел?
– Никто и ничего, – махнул рукой Спешилов и вслед за Никитой вышел в реальный мир. – Одна свидетельница – Иная седьмого уровня, остальные – люди. Все говорят одно и то же: на паренька набросилась горящая веревка, опутала, скрутила, он вспыхнул и исчез. А у фаерщиков полыхнул реквизит, хотя гореть там могли только обруч и факел, остальное – обычные жонглерские штучки. Как потом выяснилось, орги запретили им с огнем репетировать – боялись, что все заранее насмотрятся и сборов не будет. Да и администрация строго-настрого…
– Саша, а вы того вампира тряхнули? – спросил Никита.
– Не подкатить.
Переключался Спешилов мгновенно и не обижался, если его перебивали. Никита замолчал, что-то обдумывая.
