Саша вздрогнул, его взгляд стал осмысленным, он взял в руки валявшийся на сиденье гаджет и уткнулся в экран.
– В нашей базе – пятый. Некромантия, кстати, указана. Отдельная лицензия. Посмотрим, на что потрачена… Так… Собачка-пекинес, декоративный кролик – давненько уже, две канарейки в прошлом году и морская свинка в нынешнем. На следующий год заявка еще не подана.
– Две канарейки? Угу. Как же! Она Дозоры вокруг пальца обвела, – уверенно сказал Сурнин. – Либо она намного выше, либо у нее есть какой-нибудь «Некрохрономикон», откуда она черпает свои ритуалы. – Он отвернулся и опустил стекло.
В салон ворвался шумный и мокрый дорожный ветер, растрепал волосы пассажирам и беспокойно заметался в замкнутом пространстве. Никита вдавил кнопку на подлокотнике и закрыл окно.
– Можем проколоться, – сказал он, откинувшись на спинку сиденья, и на секунду прикрыл глаза. – Если мы с тобой спровоцируем международный скандал – никто не вспомнит о чистых помыслах. Позвони Басоргину, Саша, самое время.
– Нет! – неожиданно решительно возразил напарник. – Эдуард будет вынужден дать делу официальный ход, предъявить Балевской обвинение или сдать ее Дневному Дозору, и не факт, что российскому. И даже если Карина после всех разборок останется у нас, время будет безнадежно упущено. Мы позвоним, Эдуард ситуацию моментально просчитает, поручит нам действовать на свой страх и риск и круто подставится. Зачем нам третий виноватый, Никита? Только для того, чтоб его приказом потом от Бориса Игнатьевича прикрыться?
– Двух дураков достаточно, – согласился Сурнин. – Тогда сыграем с госпожой Балевской в «плохой-хороший полицейский», – предложил он. – Я, понятное дело, плохой.
– Я плохой! – азартно перебил Санек.
– Почему это?
– Я ее буду казенщиной душить и Инквизицией пугать, а ты понимать и сочувствовать. От меня не ждут – должно сработать. И вы по возрасту ближе, ей всего сорок три.
– Неужели? – удивился Никита. – Только я начал заново привыкать к тому, что все вокруг старше меня на несколько веков!
Узнав от Насти подробности жуткой истории, Никита почти не сомневался, что Темная нимфоманка – безобразная трехсотлетняя старуха, закутанная в «паранджу», точно мумия. И пока она не соблаговолит раскрыться и явить дозорным истинное обличье, им предстоит до рези в глазах вглядываться в Сумрак, один за другим снимая бесчисленные слои мистического грима.
– Зато теперь понятно, почему Карина, обладая такими знаниями, ведет себя как обиженный ребенок, – сказал он. – По меркам того же Басоргина – у девчушки переходный возраст!
Машина затормозила возле дома Балевской.
– Ничего себе девчушка, – хмыкнул Спешилов, взглянул на счетчик и начал перебирать в кошельке купюры.
– Выходи, я расплачусь, – сказал Сурнин. – Мне зарплатную карту вернули, я еще перед аэропортом наличку снял. Лучше проверь, чтоб мужик то, что надо, запомнил.
Дверца машины хлопнула, водила вздрогнул, обернулся, оглядывая пустой салон, и пересчитал деньги, которые держал в руках. Пассажиры зашагали к подъезду.
– Слушай, Никита, а если из Дозора уходишь, карту в отдел кадров сдаешь? – спросил Саша.
– Не знаю, – пожал плечами Сурнин. – Я в бухгалтерию сдал. Спросил, можно у вас оставить? Сказали – можно. Все равно ее, наверное, заблокировали бы.
– Наверное, – согласился напарник, остановился перед запертой дверью, пошарил в карманах и вытащил брелок, к которому была пристегнута железка, похожая на консервный нож.
– Это у нас что? – поинтересовался Никита.
– О-о! – Саша мечтательно прикрыл глаза и подмигнул напарнику. – Это Универсум, рожденный в лабораториях научного отдела Ночного Дозора. Тебе тоже такой выдадут.
– Научный отдел таки родил что-то не бесполезное? – недоверчиво спросил Никита.
– А то! Смотри и восхищайся. – Санек понизил голос до таинственного шепота и поднес ключ к магнитному замку подъезда. Между ними проскочила едва заметная белая искорка, раздался щелчок, и дверь приоткрылась.
– Вау, – мрачно сказал Сурнин.
– Иногда все-таки пригождается, – примирительно произнес напарник, потянул за ручку и сделал приглашающий жест. – Вот как сейчас, например, чтобы Сумрак раньше времени не тревожить.
– Лучше бы они с уличными камерами что-нибудь придумали, – сказал Никита, заходя в подъезд.
