Когда я узнал, что меня вооружат, то настроение слегка поднялось. Как у любого мужика, которому разрешили поиграть в игрушки для взрослых мальчиков. За последние две недели я успел вдоволь наиграться с этими железками! Если ваше воображение нарисовало автомат Калашникова и полный рюкзак патронов, который можно захватить в иной мир, то вы будете разочарованы! Эпоха «призрака» определяет не только направление подготовки, но и уровень снаряжения. Никто вам не позволит взять компьютер с фильмами и современное оружие.
— Эпоха определяет сознание, снаряжение и… вес, — наставительно повторял Михалыч и тыкал пальцем в небо.
Я вежливо кивал и, забыв про современное оружие, изучал старинное. Уроки начались с дульнозарядных ружей и закончились мосинской винтовкой. Довелось познакомиться и с револьверами, среди которых попадались очень интересные образцы. Кстати, капсюльные револьверы, представленные моделью «Colt Navy» сорок четвертого калибра, не понравились. Выглядит красиво, не спорю, но если разобраться — ну их к дьяволу, такие игрушки!
Осколки капсюля часто попадали в щель между рамой и барабаном, что приводило к задержке — барабан не проворачивался. Было несколько случайных воспламенений соседних камор, но это моя ошибка — не покрыл пулю «салом». Да и заряжание, сами понимаете… Пока порох отмеришь, пулю загонишь и капсюль на брандтрубку прицепишь, то столько времени пройдет, что тебя успеют и убить, и закопать, и даже «Requiem aeternam»[2] прочитать. Разумеется, если на том свете молитвы знают и читают.
Про вес, который определяет эпоха, тоже не просто так сказано. Хотя и не совсем точно. Не эпоха, а миры. Как я понял из уклончивых рассказов инструктора, в параллельные миры можно протащить больше груза, нежели в миры-«призраки». Не знаю, чем это обусловлено, но с этим приходилось мириться. Мой собственный вес не учитывался. Опять же по каким-то особенным причинам. Если не растекаться мыслью по древу, то не больше двадцати пяти килограммов. На первый взгляд не так уж и мало. Если же начинаешь думать и прикидывать, то понимаешь, что это немного. Одежда, которая будет на мне, тоже взвешена и подсчитана. Вообще-то общий вес разрешенного к отправке груза — тридцать килограммов, но пять из них можно смело вычеркивать — это «посылка» для Влада.
Параллельные миры… Если верить некоторым рассказанным мне фактам, то «призраки» — скорее «перпендикулярные». Они подчинялись каким-то непонятным законам, вторгались в соседние и затем пропадали на очень долгое время. В общем, настоящие хищники.
Прошло несколько дней. Прибыла инструкторша со своими лошадьми, и теперь мой день начинался не с пробежки, а с тряски. Не скажу, что это сильно радовало. Седла, которые мне удалось попробовать, были различных типов: английские, казацкие и даже ковбойские. Каждое из них определяло манеру езды и посадку.
Может, я покажусь непатриотичным, но самое удобное из этих седел — ковбойское. В нем можно совершать долгие переходы и не жаловаться, что задница отваливается. При желании и определенной сноровке даже поспать можно. Английское… Я бы назвал его пижонским, но боюсь, что меня заклюют наездники-профессионалы. Не буду с вами спорить — наездник я слабый и неопытный. Казацкое седло искренне удивило. Даже не могу описать впечатления.
Инструкторша, молодая женщина, немного похожая на актрису Инну Чурикову, долго морщилась, наблюдая, как я трясусь на лошади. Неделю убил на обучение, но научился сидеть в седле. Сидеть, а не болтаться, как плохо привязанный мешок картошки.
Через три недели после начала занятий у меня забрали одежду и выдали новую, в которой я и отправлюсь «на тот свет». Старомодное нательное белье с завязками, бежевая рубашка из толстой байки и темно-серые штаны из парусины, похожие на классические джинсы. Портянки, кожаные сапоги и широкополая светло-коричневая шляпа из фетра. Так и ходил, разнашивая обувь и привыкая к новому наряду. Вы знаете, было удобно.
Примерно в это же время мы начали подбирать мне экипировку. Михалыч привел меня на склад, зажег свет и ткнул пальцем в большой стол, на котором лежали вещи, укрытые куском брезента. Светильник, похожий на литровую банку, висел на сводчатом потолке и освещал небольшой пятачок у входа. В глубине склада виднелись ряды стеллажей, забитых разномастными ящиками, бочонками и тюками. Пахло кожей, оружейной смазкой и еще чем-то неуловимо приятным.
— Если ты, шельмец эдакий, пообещаешь хорошо себя вести «на том свете», — сказал он и прицелился в меня пальцем, — то разрешу взять несколько пачек сигарет и фляжку коньяку.
— Лучше табаку и трубку.
— Посмотрим… — хмыкнул Михалыч и откинул ткань в сторону. — Владей, бездельник.
— Богато… — присвистнул я.
