луга и реки обрушился зной, стремительно иссушивший многочисленные лужи и грязь, а к полудню улицы и вовсе окаменели, при этом, однако, начав неимоверно пылить.
Олег пообедал заблаговременно, чтобы выйти на поединок с легким животом, но и не голодным, надел полотняную рубаху, которую будет не очень жалко, если порвется, простые шаровары, опоясался саблей. Сирень с собой брать не стал – чего ей драками любоваться? Оставил на постоялом дворе, в детинец отправился один.
Здесь было многолюдно. Желающих полюбоваться зрелищем в Угличе нашлось преизрядно – и стены поверху битком заполнены, и внизу толпа собралась. Большинство, конечно же, было воинами, боярами, купцами – обычному люду днем не до баловства, работать надо. Однако же мужчин в простых одеждах тоже нашлось немало. Не каждый день, понятно, судебный поединок увидеть можно.
Кресло со двора было убрано – князь стоял наверху, на площадке крыльца; коновязь тоже пустовала. Махать мечом можно было без опаски – никого не заденешь, ничего не испортишь. Правда, по доскам бродило несколько куриц. Однако их, похоже, оставили для смеха – полюбоваться, как будут драпать от поединщиков.
Олег поискал глазами кривича и увидел под ступенями крыльца. Причем не одного, а рядом со здоровенным бугаем.
– Вот проклятие… – У ведуна тут же засосало под ложечкой. Он вспомнил, что по закону Русской правды любая сторона могла выставить вместо себя на судебный поединок наемника. Ведь все решают небеса, и кто именно будет искать истину, для результата значения не имело.
– Ты отчего без щита пришел, боярин? – спросил сверху князь.
– Я мирный путник, – ответил ему Середин. – Щит таскать с собой не привык.
– Кто-нибудь, дайте ему щит! – приказал наместник. – Волхв, начинай!
Какой-то благообразный старик вышел в центр двора, разложил полынь, забормотал наговор на изгнание духов и разрывание колдовских чар. Чтобы спор решался по справедливости, чтобы на результат не повлияла никакая нежить, никакие сглазы и проклятия.
– Вот, держи… – Местный ратник, отойдя от коновязи, передал Олегу щит. Естественно, тот, который не жалко: умбон заменен деревяшкой, только-только для кулака место оставалось; ремни, сшивающие доски, успели растянуться, и потому все они слегка болтались на толстых поперечинах. Одно было достоинство – толщина. Три пальца, не менее. Но при том, естественно, и весу в диске было не меньше полупуда.
– Призываю великих богов Волоса и Макошь выказать свою волю, призываю Сварога, отца нашего, в свидетели честности нашей, призываю могучего Перуна покарать того, кто прибегнет к обману или хитрости в судебном поединке! – Голос князя показал, что волхв закончил свою работу и пришел час правосудия. – Схватка идет до первой крови. Да свершится воля богов! Начинайте.
Олег резко выдохнул, повел плечами, покачал головой, разминая суставы, и вышел на центр двора. Навстречу ему от крыльца решительно зашагал верзила на две головы выше и чуть не вдвое шире в плечах, мохнатый, как мамонт: черные кудряшки густо росли на голове, на шее, торчали из-под ворота расстегнутой косоворотки. Меч у противника был явно заказной, полуторный – обычные дружинники предпочитают оружие полегче, – в длину чуток превышал саблю Середина, а весил больше раз в пять. Что, конечно, подобного бугая сильно не беспокоило.
– Уа-а!!! – «Мамонт» дважды призывно стукнул мечом о щит, словно предупреждая о намерениях, и тут же из-за головы рубанул Олега сверху вниз. Ведун прикрылся – щит болезненно хрустнул от тяжелого удара, заныла рука. Середин чуть опустил край, увидел снова падающий клинок, поддернул деревянный диск обратно и невольно попятился от толчка в щит.
Бугай бил снова и снова, так часто и старательно, словно рубил на зиму капусту. Доски на щите прыгали все сильнее и сильнее, а потом внезапно все разом посыпались вниз – видать, верзиле удалось перерубить ремни.
Толпа вокруг громко охнула, загомонила. Середин почуял, что цена ставок в заключаемых пари резко переменилась, причем явно не в его пользу.
– Ха-ха! – осклабился «мамонт», чуть помедлил и ударил его снова, теперь уже без прежнего замаха.
– Чтоб тебе! – Олег метнул ему в лицо бесполезную теперь рукоять щита, качнулся, поднырнул вниз, попытался рубануть саблей по ногам.
Однако противник оказался на удивление шустрым для своего размера, подпрыгнул, поджав колени, пнул сверху щитом – правда, никуда не попав, – отскочил.
Ведун снова ринулся вперед, пытаясь уколоть справа, слева, благо легкий и изогнутый клинок позволял попадать острием за щит. Верзила пятился, отмахиваясь и закрываясь, дошел так почти до самого крыльца, чудом не стоптав нескольких зрителей, но там
