Не было никаких сомнений, что незадачливым беглецам помогал находящийся внутри Корпорации «крот». Это явно был матерый, опытный конспиратор, обладавший недюжинными хакерскими возможностями. Он прекрасно знал все электронные секреты охраны спецотдела, его внутреннее устройство и сумел нейтрализовать всех электронных сторожей. Но все наши усилия по его поиску так и не увенчались успехом. Мы изучили подноготную (ах, как жаль, что не в буквальном смысле!) всех сотрудников, прокачали всех на полиграфе, который обыватели именуют детектором лжи, но не обнаружили не только самого предателя, но даже тоненькой ниточки к нему.
Собственно, единственной «ниточкой» оставался растворившийся среди восьми миллиардов людей Алекс. Ну ладно, если отбросить женщин, младенцев, стариков, негров (как-то сомнительно, чтобы Алекс притворился негром, антропометрия не та), индусов и китайцев, останется миллиард. Исключить всех карликов и баскетболистов… Да, примерно такое «сито», только более сложное (включающее не только антропометрию, но и бухгалтерию и кучу еще всего), мы и запустили, когда поняли, что никаких следов после своего бегства из города Алекс не оставил. Это была, без преувеличения, адская работенка. Особенно пришлось выкладываться (уж я об этом позаботилась) электронщикам.
И вот – вычислили остров Самостанский.
В первый момент я, признаться, не поверила, решила, что это очередная «пустышка». Вот на этом жалком клочке суши Алекс и его люди скрывались всю зиму и всю весну?
На первый взгляд, остров был совершенно необитаем: скалы, пустынные плато между ними, ручейки, сбегающие к морю, развалины какого-то доисторического монастыря…
Но сводки электронной активности сомнений не оставляли – здесь.
Они здесь.
Алекс. Кроме него и его подручных, больше ни у кого нет охоты соваться в дела Корпорации.
Ну что ж…
Операцию по взятию Алекса и всех остальных Лев доверил мне. О, он прекрасно понимал, как я хочу своими руками передушить их, насладиться их предсмертными воплями. Я просто таяла в предвкушении этого момента. И он сделал мне этот подарок!
Когда в монастырских развалинах обнаружились уходящие в глубину проходы, кто-то из участников задержания предложил пустить в подземелья газ – и ходи потом, собирай тепленькие трупы. Идиот! Что бы он понимал в мести и наслаждении! Честное слово, я с удовольствием бы сделала из черепа Алекса винную чашу! Я возьму их всех, всех, дрожащих от страха в своих темных вонючих подземельях, я их выпотрошу до последней клетки, я превращу их в покорных животных. И это будет прекрасным ответным подарком моему любимому, моему дьяволу и одновременно венцом моей мести.
Полицейские Корпорации с опаской входили в темные узкие коридоры катакомб, совершенно, казалось, необитаемые. Под ногами хлюпала грязь, стены густо поросли мхом, отовсюду тянуло сквозняками. Словом, никаких следов человеческого присутствия. Но приборы отчетливо показывали, что мы были совсем рядом с источником контризлучения. Они где-то здесь. Надо только найти. Всего-навсего.
Мы долго бродили по темным коридорам, метр за метром обследуя сырые скользкие стены. Все было тщетно. Я уже хотела отложить продолжение поисков на завтра, но тут раздался торжествующий вопль одного из полицейских.
Дверь.
Тайная, хорошо замаскированная, но – дверь. Даже не каменная плита, прикрывающая жерло какой-нибудь заброшенной горной выработки.
И они думали спрятаться за этой дверью? Ну что за наивные щенки?
Пара зарядов, маленький, аккуратный взрыв – и готово.
– Сдавайтесь! Бросьте оружие на пол и отойдите от него на три шага! Сопротивление бесполезно! – заорал командир, первым врываясь с автоматом на изготовку в ярко освещенную комнату. Остальные, гремя оружием и толкаясь, следовали за ним.
Я ждала, что сейчас начнется стрельба, загремят взрывы, но изнутри не доносилось ни звука. Ну, почти ни звука, лишь какие-то невнятные шорохи. Неужели Алекс и все его подельники успели сбежать? Но кто же тогда замкнул дверь?
Я поспешила войти…
Мои солдаты стояли, безвольно опустив оружие, а перед ними…
Перед ними стояли две очень похожие молодые женщины – обе заметно беременные! Беременные!
Это была первая мысль.
