некондиционные фантазии, Борис.
В памяти вновь пробудились обрывочные воспоминания о ночном кошмаре. А конкретно – эпизод, в котором дактианцы не были врагами.
«Может, сон был в руку? – подумалось Максу. – Может, я предчувствовал, что услышу эту фразу от Бориса? Черт его знает!»
Хауэр вспомнил предупреждение Герцога и отбросил лишние мысли.
– Но ведь тебя угнетают «усовершенствования», хотя бы это я угадал?
– Тоже неточная формулировка, – окончательно вернулся в русло Хауэр. – Да, я не считаю своего синтетика частью себя. Но это не значит, что я противник самой идеи бинарного разума и биотехнологического симбиоза. Да, еще мне нравится мысль, что идеальными являются только люди в чистом виде. Но это лишь отвлеченная мысль. Высокое искусство. Стремление к идеалу. Кстати, вполне вероятно – ложному. К реальной жизни оно не имеет никакого отношения. Ведь сравнивать не с кем, чистых людей не осталось.
– А если они остались? Например, на Земле?
– Землю давным-давно выпотрошили, бросили и забыли. Теперь это мертвый мир.
– Нет,
– Слушай, Борис, – Хауэр отставил, наконец, стаканчик, обозначая, что разговор подходит к концу, – ты не сумеешь затуманить мне разум своими некондиционными речами. Можешь шуршать, как дождь, хоть целые сутки, ничего не изменится. Я не поддамся твоему словесному гипнозу. Мое восприятие косморас не имеет отношения к делу. Все намного проще. Кифер приписан к базовому камбузу, здесь он и останется. Если ты испугался, можешь остаться тоже, я придумаю, как это оформить.
– Размечтался! – Бозе погрозил командору пальцем. – Ты становишься хитрецом.
– То, что я не поддаюсь на твое словесное программирование, как это бывало в детстве и юности, не значит, что теперь я хитрец, – Макс поднялся, кивнул Момо – так, на всякий случай – и двинулся к выходу. – Сбор через час в красном отсеке. И постарайся до этого момента изучить все, что я сбросил тебе помимо беседы с Рупертом. Я просмотрел спецификации на новое оружие и защиту лишь мельком, но успел понять, что это нечто действительно новенькое. Мой синтетик вообще в восторге, если можно так сказать.
– Все наноботы одинаковые. – Доктор поморщился. – Разницу придумывают рекламщики из корпораций да немного программисты. Но я, конечно, все изучу.
Хауэр еще раз кивнул, теперь доктору, придал лицу непроницаемое выражение и покинул белый отсек. За порогом его терпеливо дожидались четыре младших командира и два робокрига личного боевого сопровождения. Макс окинул их суровым взглядом и наконец позволил компаньону-синтетику приступить к его прямым обязанностям. Технооболочка мгновенно установила контакт с синтетиками подчиненных, и воссоединившийся бинарный разум командора Хауэра принялся раздавать привычные пакеты ценных указаний. Все, как обычно, перед отправкой отряда в боевой поход. С той лишь разницей, что в этот раз командор не был до конца уверен в успехе операции. Что на самом деле задумал Руперт, Макс пока так и не понял.
«И сумеет ли в этом разобраться Бозе, тоже пока большой вопрос, – мелькнула мысль. – Может быть, довериться его чутью и все-таки прихватить с собой Момо? Синтетик, что скажешь?»
Искусственный разум ответил коротко, как всегда, но совершенно неожиданно по содержанию. Он ответил «это целесообразно». Макс был уверен, что синтетик зарубит идею, а потому командор даже слегка опешил. Будь у Хауэра чуть больше времени, он обязательно заставил бы синтетика дать пояснения, но сейчас Максу было не до того, и он решил просто положиться на мнение двух полярных авторитетов – Бозе и своего синтетика. То, что идеальная машина и «махровая некондиция» пришли к одному выводу, было уникальным явлением. А такие явления дорогого стоят.
Макс приказал синтетику организовать перевод Момо в отряд и закрыл вопрос до лучших времен.
«По всем расчетам разгон, – рассуждал он мысленно, – прыжок и выход-торможение в пространстве близ Оттономики-Террановы
