на колени, он прижал ухо к земле и сразу же услышал то, что ожидал: стук копыт. Далекий, но вполне различимый. Восемь быстрых подкованных ног.
Рихард знал о боли. Она надсадно гудела где-то на самом краю бытия, копошилась сонмом могильных червей на дне сознания. Ему было не до нее – слишком уж темно вокруг. Он пытался найти хоть какую-нибудь тропу, но со всех сторон натыкался на холодные каменные стены. Казалось, их чересчур много. Стены, стены, стены повсюду – они сжимались, стремясь смять, раздавить его, успокоить, заставить лежать тихо и неподвижно, как и полагается мертвецу. Дикий, болезненный ужас взорвался в солнечном сплетении и заполнил каждую клеточку его тела, сковывая мышцы и мысли. Снова. Снова все повторяется сначала. На этот раз ему точно не выбраться. Рихард закричал, и звук его крика, запертый в тесном пространстве подземелья, больно врезался в уши. В голове гудело, воздуха не хватало, темнота давила со всех сторон, пытаясь раздавить, уничтожить, стереть в порошок, превратить в то, чем он должен быть, раз уж оказался здесь.
Борись, рыцарь. Не отступай.
Нахлынувшее было оцепенение с жалобным звоном разлетелось, освободив его. Он ударил в стену кулаками. Под одним из них она подалась, влажно треснула, оказавшись собранной из сосновых досок. Воздуха не хватало. Там, за этими досками, была земля – сухая и невероятно тяжелая земля, которая ни за что не выпустит еще живое, теплое тело, что ей совсем недавно подарили, пусть и по ошибке.
Не позволяй ей победить.
Нет, во имя Алвинда, он и не собирался. Он еще поборется. С протяжным звериным ревом, забравшим остатки пригодного для дыхания воздуха из окружающего пространства, изогнувшись на зависть любым цирковым акробатам, Рихард всем корпусом ударил в стену, доски с хрустом проломились, ушли вглубь, отделившись друг от друга. В щели посыпалась сухая земля. Она набивалась рыцарю в рот и нос, но он еще ударил в доски – на этот раз головой. Земля хлынула на него тяжелой струей. С ней пришло немного воздуха, но она придавила Рихарда, практически лишив его возможности двигаться. Силы быстро оставляли его. Нет, старушка Смерть так просто не выпустит тебя из своих страстных объятий, дружок.
Ты почти выбрался!
Сознание его уже гасло, когда…
«Ее можно одолеть…»
Снова этот странный голос – низкий, гортанный, утробный. Голос, который мог бы принадлежать огромному зубру, если б тот выучился разговаривать по-человечески. Ему уже доводилось слышать его раньше, но вот когда и где, он сейчас не мог вспомнить.
«Я жду тебя наверху».
Рихард резко выдохнул. Земля, что забила его ноздри, вылетела наружу, открывая воздуху доступ в легкие. Он рванулся вверх. Тьма пока еще не планировала расставаться с ним. Она облепила его щеки и лоб, лезла в рот, нос, глаза. Рихард протиснулся между досок в пробитую им дыру и начал карабкаться вверх – медленно, очень медленно, но продвигался он к тусклому, холодному свету. Земля давила на него, ее некуда было девать, и тогда он стал есть ее, сначала понемногу, потом все больше и больше, судорожно глотая, давясь, разрывая рот; земля набивалась под веки, под кожу, но расступалась, пропуская Рихарда – палец за пальцем, неохотно, но верно. Он протолкнул руку вверх, чувствуя, как лопается и сползает с ладони кожа. Но кожа не интересовала его. Его ничто не интересовало, кроме воздуха, одного только глотка чистого воздуха.
Когда окровавленные, изувеченные пальцы Рихарда преодолели последний слой земли и оказались над поверхностью могилы, он уже не сомневался, что мертв.
Потом он увидел небо – ничуть не похожее на то, что забрало его после встречи с тремя стрелами – тяжелое, полное рельефных, налитых алым светом туч. В них ворочалось, вспыхивая белым, что-то массивное, но бестелесное. Тучи питал дым, поднимавшийся к ним тремя ровными серыми столбами.
Рихард выполз из ямы, повалился на гладкие, плотно утрамбованные камни. Он дышал, дышал часто и глубоко, наслаждаясь влажным, солоноватым ветром. Внизу мерно шумел прибой, и сквозь его монотонный гул пробивался далекий ритмичный рокот, похожий то ли на биение некоего гигантского сердца, то ли на примитивную дикарскую музыку.
– Добрался! – сказал рядом голос, тот самый, хриплый, гортанный. Голос большого зверя.
Рыцарь медленно повернул голову. Глаза слезились и болели, взгляд тонул в льющихся слезах, поэтому ему потребовалось не меньше минуты, чтобы понять, кого он видит перед собой. Над ним стоял орк. Широченные, но чуть сутуловатые плечи, мускулистая грудь, сильно выдающаяся вперед нижняя челюсть, по-кабаньи торчащие наружу нижние клыки и грубая кожа цвета начинающей увядать травы – Рихарду никогда раньше не приходилось встречаться с орками, но перепутать он бы не смог.