успеет выполнить свою угрозу, что три колдуньи смогут остановить его.
– Эй! – нарушил молчание Скалогрыз, и Вольфганг вздрогнул от неожиданности. – Так и не признаешься мне, что сказал Гром- Шог перед смертью?
– Ты же был там, – буркнул рыцарь. – Все слышал сам.
– И половины не разобрал. Я ж туговат на ухо, а он еле шептал.
– Не сейчас, хорошо?
– Почему?
– Просто не сейчас. Мне нужно обдумать сперва.
– Как знаешь.
Трое путников продвигались все дальше на юго-запад, и камень вокруг постепенно сменялся серой безжизненной землей, оживить которую не смог даже прошедший ночью ливень. Вместо сосновых лесов теперь тянулись чахлые дубовые посадки, а в лицо все чаще дул сухой ветер Карраз-Гула, великой пустоши, что простиралась на многие сотни миль до противоположного края света.
Через три часа они достигли деревянного форта, той самой заставы, о которой вчера рассказывал усатый солдат. Здесь было тихо, пустынно, но спокойствием и не пахло – так же, как в Трех Соснах, повсюду чувствовалась угроза. На колокольне бревенчатой часовни Ушедших Богов вместо колокола болтался труп, исклеванный воронами. Покинув это выморочное место, все трое вздохнули с облегчением.
Молчание нависало над ними подобно угрюмому грозовому облаку: время от времени Харлан пытался завязать разговор, но все его попытки натыкались на односложные, мрачные ответы Вольфганга или на глухоту Скалогрыза. Да и сам путь их мало способствовал оживленным беседам: слишком часто попадались страшные свидетельства чумы безумия, охватившей мироздание.
Сожженные, разграбленные хутора, всепроникающий запах тления, искромсанные, обглоданные тела на обочинах, топоры и вилы, застрявшие в бревнах частоколов или ворот. Скотина, кучами гниющая в запертых хлевах, стаи голодных собак, неотрывно следующие за проезжающими. Пару раз Скалогрызу даже пришлось пальнуть из аркебузы в особо наглых или обозленных псов. Выстрелы ненадолго распугивали свору и поднимали в воздух полчища стервятников, наполнявших небо пронзительными гневными криками.
Смотреть по сторонам не хотелось, но постоянное ощущение опасности заставляло быть начеку. И вот, в очередной раз пристально оглядывая обочины, Вольфганг вдруг заметил в высокой серой траве ярко-оранжевое пятно.
– Что такое? – тревожно спросил гном, когда рыцарь остановил лошадь, но тот не ответил. Спешившись, он направился к предмету цвета спелого апельсина, мысленно умоляя всех богов помиловать его и дать ошибиться. Но боги давно покинули мир и больше не слышали молитв.
Оранжево-желтая эльфийка, Сестра Огня по имени Илсара-Искрящийся-Вихрь, та самая, что велела ему остерегаться Ледяных Ведьм, лежала на обочине, глядя в небо невидящими глазами, в которых уже никто не смог бы найти ни презрения, ни любопытства, ни древней внутренней мощи – только пустоту. Небытие.
– Гидравлическая сила, – ошеломленно пробормотал Скалогрыз, встав рядом. Каким-то чудом ему удалось самостоятельно и успешно спуститься с лошади.
– Ага, – процедил сквозь зубы Вольфганг. – Она самая.
Он присел рядом с трупом, коснулся пальцами гладкой, матовой щеки.
– Холодная уже. Давно лежит.
– А почему собаки или волки не полакомились?
– Откуда мне знать! Может, они длинноухих не едят.
– Странно…
Гном прищурился, указал на круглое черное отверстие в кирасе колдуньи:
– Что это?
– Рана, похоже.
– Понятное дело, не царапина. От чего она? На стрелу или меч не похоже. Для копья тоже слишком уж аккуратно. Возможно, пуля. Хотя…
Гном опустился на колени, пристально осмотрел землю под мертвой эльфийкой, потом нагнулся над отверстием в кирасе и осторожно опустил в него палец. Вольфганг поморщился, недоуменно взглянул на Скалогрыза. Тот вынул палец, сунул его под нос