стражников. Сразу стало тесно.
— Кого там ещё Лес принёс? — недовольно проворчал Шептун, приподнимаясь на локте.
Шлёпая растоптанными сапогами по натёкшим лужам, к их импровизированному настилу направились сразу несколько воинов.
— А ну-ка, папаша, подвинься! — мордатый стражник, обдав охотников перегаром, принялся бесцеремонно вытаскивать из-под Шептуна деревянный поддон. Ник, опешивший от такой наглости, недоумённо смотрел на происходящее. Сит же, напротив, молниеносно вскочил на ноги и, не говоря ни слова, с размаху шарахнул своим заплечным мешком по сизой роже грубияна.
— Ах ты, тварь болотная! — не ожидавший такого стремительного отпора стражник отступил на два шага, оторопело крутя головой и пытаясь нащупать съехавшие назад ножны. — Да я тебя сейчас…
Он смешно несколько раз крутанулся волчком, прежде чем сумел ухватить меч за рукоятку. От натуги стражник ещё больше побагровел, а на лице выступили крупные капли пота. Наблюдающие за этой картиной стоящие поодаль сотоварищи принялись гомерически хохотать. Со всех сторон понеслось:
— Ну Бад! Ну ты и растолстел, право дело!
— Ты, когда нужду справляешь, каждый раз так своего дружка ловишь?
— Как ты ещё столько детей настругать-то сумел? Или кто из соседей помог?
Тот, кого назвали Бадом, страшно сопя, уставился на Сита, буравя мальчишку маленькими, налившимися кровью поросячьими глазками. Потом вдруг как-то сразу сник, переведя взгляд на поднявшегося во весь рост Ника.
— А ну, расступись! — Из толпы вышел пожилой, совершенно седой воин. — Что за шум-гам тут понавели?
— Да тут эти, — толстяк, так и не решившись вытащить меч, отступил назад, — лесовики расселись, все сухие места позанимали.
— Уважаемый! — Шептун, кряхтя, слез с настила. — Всё в порядке, уважаемый! Мы-то тут устроились, думали, что никого и не будет больше. Думали, кто же в это время-то на ту сторону переправляться решиться? А так, конечно, если с нами такие почтенные воины поедут, так мы только тому и рады будем. — Шептун успокаивающе сжал локоть Ника и, повернувшись к мальчику, скомандовал: — Давай, Сит, убирай поклажу!
Всем места хватит! — Потом добавил, глядя на пожилого воина: — Поплывём, как говорится, в тесноте, да не в обиде.
— В тесноте, говоришь? — Воин обвёл взглядом полупустую корму парома. Оглядел ряды широких деревянных скамей, перпендикулярно укреплённых вдоль бортов. — Да тут целый гарнизон Башни уместится. — Затем, повернувшись к столпившимся за его спиной стражникам, зычно скомандовал: — А ну, разойдись! Всем подготовить места для отдыха!
Дважды повторять ему не пришлось. Стражники, кто ещё не определился, где будет пережидать плавание, потянулись к своим товарищам, уже обустроившимся на корабельных скамьях.
На палубе стоял сильный гомон. Вояки оживлённо переговаривались между собой. То и дело на корме возникали перебранки, правда, уже через минуту сменяющиеся хохотом и гамом.
Ник украдкой осматривался. Стражников было человек пятьдесят, может чуть больше. На регулярное войсковое подразделение эти люди мало походили. Слишком уж разношерстны они были, как и по возрасту, так и по экипировке. Да и небрежное отношение к вверенному оружию слишком бросалось в глаза. Половина отряда сразу поснимало свои перевези с мечами и теперь те валялись прямо под ногами на мокрой палубе, вперемежку с тяжёлыми арбалетами.
Паром дал три коротких гудка. С маяка, расположенного на противоположном берегу, с небольшой задержкой ответили тремя вспышками света. Послышался грохот. Это, как догадался Ник, вытягивали на берег перекидные мостики. Натужно заскрипели лебёдки, паром сильно качнуло. В этот момент на причале раздался громкий предупреждающий окрик, а за ним последовало несколько витиеватых ругательств. Что-то плюхнулось в воду. Теперь ругаться начали и на пароме. Стражники, привлечённые криками, вскочили на ноги и столпились у правого борта.
— Кого там ещё Ушедшие несут? — раздались сразу несколько голосов.
— Да какой-то дурень в воду бросился.
— Опоздал, что ли, к отплытию?
— Да нет, видать дурной травы объелся!
— Да что вы так орёте, лучше верёвку бедолаге бросьте, утопнет ведь, не ровён час!
Вскоре, совместными усилиями, на палубу втащили мокрого с ног до головы молодого человека. На него со всех сторон тут же посыпались вопросы, общий смысл которых сводился к одному — на кой ляд потребовалось прыгать в воду, когда паром уже отошёл
