прильнула к птице и прокурлыкала:
– Мы в дне от Торлбю.
– Торлбю, – произнесла ворона трескучим голосом. Сестра Ауд подкинула ее в воздух. Птица забила крыльями и полетела на север.
– Ворона, – прошептал Ярви, глядя, как та скользит почти по краю белогривых волн.
– Заверяешь своего хозяина в послушании?
Ничто встал рядом с Ярви. Он по-прежнему обнимал свой меч как возлюбленную, хотя теперь у того имелись отличные ножны.
– Гром-гиль-Горм мой союзник, а не хозяин, – ответил Ярви.
– Конечно. Ведь ты больше не раб. – Ничто легонько потер шрамы на задубелой шее. – Я еще не забыл, как с нас сняли ошейники на том гостеприимном хуторе. Перед тем, как Шадикширрам спалила его. Нет, ты не раб. И все-таки тебя припекло встать перед ванстерцами на колени!
– Когда я заключал договор, на коленях стояли мы все, – зарычал Ярви.
– Вот я и хочу выяснить – мы на коленях до сих пор? Немногих друзей ты себе завоюешь, если возьмешь Черный престол с помощью худшего недруга Гетланда.
– Завоюю друзей потом, когда окажусь на престоле. Меня больше волнует, как с него врагов согнать. Что я должен был делать? Позволить ванстерцам отправить нас на костер?
– Умереть от рук Горма или продать ему нашу родину? Быть может, стоило поискать тропу посередине двух крайностей.
– Давненько таковая не попадалась, – сжав зубы от злости, выдавил Ярви.
– Найти ее непросто, но именно этой тропой следуют короли. Попомни, за сделку еще придется расплачиваться.
– Ты, Ничто, скор на вопросы, да с ответами припоздал. Не ты ли поклялся мне помогать?
Ничто сузил глаза, порыв ветра захлестнул его волосы на изрубленное в боях лицо.
– Я принес клятву, и я исполню ее или умру.
– Отлично, – отворачиваясь, произнес Ярви. – Ловлю на слове.
Внизу галерные невольники, стиснув зубы, проливали пот, порою хрипло кряхтя от усилий – по рядам рыскал надсмотрщик, с кнутом, свитым кольцами за спиной. Вылитый Тригг на палубе «Южного Ветра». Ярви прекрасно помнил, как мышцы ломила боль и как удары бича, казалось, ломали спину напополам.
Но чем ближе манил Черный престол, тем тяжелее на плечи давила клятва и тем быстрее у него кончалось терпение.
– Прибавь хода, – зарычал он надсмотрщику.
Дом твоего врага
Сумаэль соскочила на пристань и двинулась проталкиваться к столу, за которым, со стражей по бокам, располагалась портовая смотрительница. Ярви вслед за ней, чуточку менее ловко и гораздо менее властно спустился по сходням и ступил на твердую землю. По земле своей по праву державы он шел надвинув капюшон и пряча глаза. За ним молча шли остальные.
– Меня зовут Шадикширрам, – объявила Сумаэль, небрежно раскрывая бумагу и швыряя ее на стол, – вот мое разрешение на торговлю от Верховного короля, заверенное рунной печатью праматери Вексен.
Перед этим они подождали, пока у стола не окажется младшая из смотрительниц, надеясь, что та отмахнется от них и просто пропустит. Вместо этого женщина, теребя пальцами ключи на шее – один от ее усадьбы, второй от портовых кладовых – внимательно изучала разрешение. Достаточно долго, чтобы все задергались. На Ярви накатила дурнота от тревоги, когда он подметил, что уголок документа побурел от высохшей крови. Разумеется, крови настоящей владелицы, пролитой Ярви собственноручно. Смотрительница пригляделась к Сумаэль и проговорила именно те слова, которых он до жути боялся:
– Вы не Шадикширрам. – Один из стражников слегка сдвинул руку в кольчужной перчатке на древке копья, тут же Ничто подвинул заткнутый за пояс большой палец поближе к мечу, и тревожная дурнота Ярви переросла в ужас. Неужто здесь все и кончится? В грязной стычке у причалов?
– Она не раз сходила на берег, обычно под мухой…
Сумаэль со страшной силой врезала кулаком по столешнице, и смотрительница оторопело отшатнулась, когда ей рявкнули прямо в лицо:
– Ты говоришь о моей доброй матушке, Эбдель Арик Шадикширрам, и в другой раз – выбирай выражения! Она отправилась в Последнюю дверь. Утопла в ледяных северных водах. – Ее голос сломался, и она утерла тыльной стороной ладони сухие глаза. –
