— Что так?
— Издержки профессии, — хмыкнул Мэтт, вновь «закрываясь», и поднялся. — Ладно. До встречи. У меня во сне. Сегодня в шесть, тебя устроит?
— Вполне.
— Тогда не опаздывай. — Он пошел к двери, взялся было за ручку и оглянулся: — Представляю, сколько хлама тебе нужно таскать с собой, оракул. Чашки, подушки, надеюсь, до столов и кресел не доходит… переходи на пуговицы, не пожалеешь. Аякс, до свидания.
— Р-рна, — ответил кот с подоконника.
Мэтт рассмеялся и вышел.
— Это самый странный дэймос из всех, что мне довелось встречать, — сказал Герард.
Уже вечером, дома, оракул поставил в изголовье чашу с вином и лег на кровать. Каркас из натурального дерева скрипнул под тяжестью его тела. Затем он опустил на ладонь чашку Мэтта, а под голову сунул подушку, которую держал Леандр. Для прорицателя было не сложно действовать с двумя, а то и тремя предметами. Он просто плавно переходил из одного сновидения в другое.
Аякс запрыгнул на постель, протопал к голове прорицателя и, сосредоточенно сопя, улегся рядом, свернулся клубком, старательно прижимаясь к уху Герарда горячим шерстяным боком. Глубоко вздохнул и замурчал. Громко, переливчато, умиротворяюще. Оракул закрыл глаза, погружаясь в этот рокот, заполняющий собой всю комнату… весь мир. Несколько мгновений покоя, покачивания на уютных волнах тепла, и сон накатил на него, во всю ширь открывая невидимые двери.
Прорицатель, чувствуя на плечах привычную тяжесть, стоял по колено в мокрой ледяной траве, вокруг возвышались кривые черные деревья. А между ними торчали замшелые надгробные плиты. Одни были воткнуты в глину, другие утопали в дерне, третьи прислонены к стволам. Поодаль виднелся старый храм. Серые стены в потеках мха, пространство между колоннами заложено кирпичами.
— Плохое место, — прозвучал в сознании глубокий бархатный голос. Аякс привстал на его плече, пружиня сильными лапами, и, не стесняясь, впился когтями.
— А ты что ожидал увидеть в мире дэймоса? — откликнулся оракул, оглядываясь по сторонам. — И вообще, с чего ты решил помогать ему?
— От него хорошо пахло, — довольно произнес спутник, снова укладываясь на плечо. — Старым домом, шерстяным одеялом, пуховой подушкой…
— Да-да, шерстяное одеяло, — проворчал Герард, начиная осторожное движение между могил. — Решающий фактор в отношениях.
— У тебя таких нет.
— Как это нет? — возмутился оракул. — Я тебе купил два пледа на прошлой неделе.
— Синтетика, — фыркнул кот и, подумав, добавил: — Он тебе поможет. Потом. Будет рядом.
— Ладно, доверяю твоему чутью.
Впереди показалась особенно большая надгробная плита, возвышающаяся над всеми остальными, странной формы. И лишь подойдя ближе, Герард разглядел, что на прямоугольном камне сидит человек.
— Опаздываешь, — сказал Мэтт.
Как и все дэймосы, во сне он выглядел гораздо эффектнее, чем наяву, в отличие от оракула, внешность которого не менялась.
— Кот тоже с тобой?
— Это он со мной, — с достоинством ответил Аякс.
— Еще и разговаривает. — Мэтт слез с камня и оказался одного роста с оракулом, хотя в реальности был ниже на пол головы.
— Я насчитал пятнадцать плит, — сурово сказал Герард и вопросительно посмотрел на дэймоса. Кот тоже уставился на него, с интересом ожидая ответа.
— Это только новые… относительно новые. Остальные ушли под землю, — ответил тот честно, окидывая взглядом мрачный пейзаж. — Но я работаю над этим. Исправляю.
Могилы — жертвы дэймоса. Зарубки в его мире — постоянно напоминающие, скольких он подверг риску, болезни, неудачам или лишил жизни.
