Я разорвал соединение. Положил коммуникатор на стол.
— Что случилось? — спросила Хэл с настойчивой тревогой.
— Человек, которого я пытался лечить, погиб вчера.
— Как это произошло?
— Дэймос оставил в его подсознании детонатор, и когда к нему в сон полезли, тот сработал, мозг получил приказ на самоуничтожение.
Девушка отодвинула чашку, уставилась на свой дневник, лежащий поодаль.
— А мы тут сидим, картинки рисуем. Вместо того чтобы этих тварей ловить.
— Хочешь этим заняться?
— Почему бы нет! — Она посмотрела на меня упрямым, смелым, ясным взглядом.
— Продолжай работу. — Я поднялся из-за стола.
— А ты куда?
— Пойду пройдусь.
Я вышел во двор, забрел в самую середину зарослей сныти и сел там. Потом лег, глядя на кусочек неба, виднеющийся между кронами деревьев. За те годы, что меня здесь не было, они подросли еще, и серо-голубой клочок стал меньше.
Интересно, что видел там Феликс? Что представлял или искал? Вспоминал подробности последнего сна, в котором установил ментальный детонатор?
Зеленые стебли и красные соцветия стояли нерушимой стеной вокруг. Ветер легонько трогал их невидимой лапой.
Неподалеку зашуршала трава под решительными шагами. За ними зазвучал хруст стеблей и шелест куртки. Рядом со мной улеглась Хэл, прижалась горячим боком и взяла за руку теплыми пальцами. Ничего не говорила, ни о чем не спрашивала.
Красивая должна быть картина сверху. Две фигуры в алых цветах. Девушка с растрепанными волосами, в короткой юбке и куртке на два размера больше и седой парень в потертых, полинявших джинсах и белой футболке.
— Какого цвета у тебя были волосы раньше? — неожиданно спросила Хэл, словно вместе со мной представляла ту же зарисовку.
— Уже не помню точно. Но, кажется, чуть светлее, чем твои.
Она помолчала, потом пошевелилась, устраиваясь удобнее на жесткой земле.
— А что будет, если использовать вещь, принадлежащую умершему? Через нее можно попасть в мир снов?
— Нет.
Она села и посмотрела на меня, лежащего, сверху.
— Ну а вдруг…
— Мы умираем навсегда, Хэл. Но с людьми остаются наши добрые мысли, слова и хорошие дела.
— Да, я знаю. Но, может быть, этот предмет остается проводником, через который реально попасть в то пространство и что-то исправить, узнать. Как в пустой дом, из которого уехал хозяин.
Я тоже сел и внимательно посмотрел на нее.
— Что такое мир снов, по-твоему?
— Совокупность снов всех живущих? — предположила она.
— Лет триста назад был такой термин — коллективное бессознательное. Нечто нематериальное, невидимое, неощутимое. Оно сформировано мыслями всех людей, всего общества. Состоит из разных потоков и частот. Такое своеобразное облако, окружающее нас всегда. Так вот, мы можем ощущать его более реальным, когда засыпаем. Мастера снов умеют воздействовать на него, гармонизировать. А когда человек умирает, его мозг перестает передавать сигнал… импульс… энергию. И больше не может вместе с остальными живущими формировать это «облако».
— То есть пока люди живы, — задумчиво произнесла Хэл, пригибая к земле стебель ближайшей сныти, — мир снов… облако… коллективное бессознательное существует, но если все умрут — его тоже не станет?
— Именно так. Более того, от наших мыслей зависит то, каким оно будет. Агрессия, злоба и безумие расшатывают его. И оно, в свою очередь, начинает негативно влиять на все человечество.
— Как было во времена твоей юности, — проницательно заметила девушка.
— Да.
— И это все из-за дэймосов?
— Они оказывают очень сильное разрушительное воздействие на мир снов. Приносят туда хаос, который выплескивается в
