За тряпкой по полу оставались бурые разводы, но я тщательно замыл оставленный покойником кровавый след, вымыл тряпку и прошелся второй раз. Стало лучше.
Григорий доел бутерброд, потер искривленный нос и задумчиво произнес:
— Слишком много неясного в этом деле, слишком много. Когда похищают кондуктора — это одно, но в тебе какая ценность?
— Пфу! — выдохнул я. — Тоже мне бином Ньютона! Человек остается без покровительства Дружины, и на него сразу пытаются наехать. Первый раз такое, что ли?
— Тебя не только Ханин опекал, так ведь? — не вдохновился этой версией контрразведчик. — Сам знаешь, как такие дела делаются. Подошли бы серьезные люди, предложили охрану, ты бы их в «Ширли-Муры» направил. Правильно? Правильно. И Селина с Гамлетом в причастности заподозрить сложно: ты им живой и здоровый нужен, а не в инвалидном кресле.
Я только вздохнул. Кузьминок был кругом прав: похищать меня никакого резона не было. А если бы Ханин решил рынок перекроить, то налетчики совсем иначе бы действовать стали. С пары коктейлей Молотова начали бы как минимум.
Начальник отдела контрразведки взял со стула пальто, надел его, оправил лацканы, затем повернулся ко мне.
— Вот я и думаю: кому ты понадобился живым?
— Понятия не имею, — поежился я.
— А еще думаю, — продолжил Григорий, — не связано ли это с тем инцидентом в Лудине, когда горожане Платона захватили, а вы его обратно выменяли.
У меня по спине побежали мурашки, но виду я не подал.
Утаить тот случай от контрразведчиков не получилось, но тогда Кузьминок глубоко копать не стал. Когда захватывают кондуктора — мотив лежит на виду. А теперь появилась дополнительная информация для размышления, и наша версия стала трещать по швам.
Поэтому я с ходу отбрасывать это предположение не стал и задумчиво потер переносицу.
— Думаете, это горожане были? Расквитаться решили? Ерунда какая-то. Скорее уж Сестры Холода могли о нашем участии сами знаете в чем заподозрить.
Григорий указал на покойника.
— Это определенно мужчина.
— А если наемник?
— Не знаешь их контингент? Уголовники. Все в наколках, а здесь ни одной, по крайней мере, на виду. Больше похоже на работу горожан…
— Горожане хотели оказать услугу ведьмам? — предположил я, рассчитывая увести разговор в сторону, но не вышло.
— Не так давно Лига полностью прекратила сотрудничество с Городом. Причины конфликта нам не известны, но информация точная. Так вот я думаю, может, ты в курсе?
Острый взгляд контрразведчика заставил поежиться, но я беспечно улыбнулся.
— Чего не знаю, того не знаю.
— Ну, не знаешь и не знаешь, — махнул рукой Кузьминок. — Я тоже многого не знаю. Например, зачем ты сорвался из Форта в тот день, когда в Лудине захватили Платонова, и почему у тебя было разбито лицо…
Я вздохнул. О вломившихся в особняк парнях, которых застрелил в подвале, мы в Дружину во избежание неуместных вопросов сообщать не стали и закопали их в сугробе на одном из пустырей неподалеку.
— Это вопрос? — уточнил я, не став торопиться с объяснениями.
— А разве не похоже?
— Дурацкая история. На нервах тогда был, злоупотреблял. Утром упал и нос разбил. Гордеев психанул и ждать меня не стал, один уехал. А я кровь остановил и за ними сорвался.
— Долго останавливал, как мне сказали.
— Так я и здоровье заодно подлечил, об этом не рассказали разве?
Кузьминок кивнул и направился на выход. В дверях развернулся, указал на меня пальцем и заявил:
— Я за вами присматриваю, — и вышел за дверь.
Сказал «присматриваю», но УАЗ с группой быстрого реагирования укатил вслед за «Хантером». Вот тебе и присмотр.
Ругательство вырвалось тихим шепотком; громче я его повторять не стал, вместо этого оттащил покойника к порогу, поменял воду и принялся в третий уже раз замывать пол. А когда за телом приехали из морга, прошелся с лентяйкой еще раз. Особого смысла
