— Это почему же? — Данилова заявление Лемешева явно привело в замешательство.
— А зачем было вытаскивать из лап немцев, рискуя головой? Но даже не это самое главное, — Лемешев сделал паузу.
— А что же самое главное, позвольте поинтересоваться?
— А то, что ни в этом лесу, ни на сто километров, ни на тысячу вокруг, подполковник Данилов, больше не найдется человека, способного понять, что вы действительно служили при штабе Кутузова.
На поляне воцарилась тишина. Только негромко стрекотали в траве насекомые. Лемешев ждал, что ему ответят. Кисти связанных рук горели неимоверно, и жутко хотелось попросить снять веревки. Но следующий диалог даже заставил забыть о боли.
— Километры — это мера расстояния?
— Да, — Каранелли ответил уверенно.
— А сколько это — тысяча километров?
— Не знаю. Наполеон хоть и благословил метрическую систему мер, на самом деле терпеть ее не мог.
Если у Лемешева были какие-нибудь сомнения, то теперь они исчезли окончательно. Сейчас-то какой смысл им прикидываться?!
— В два раза дальше, чем отсюда до Москвы.
— Ах, вот как? В два раза дальше? — нараспев, подражая деду Василию, произнес Каранелли. — Тогда оно, конечно. Ладно, давайте ваши руки, майор. Только прошу вас, обретя свободу, не наделайте глупостей. И я, и его сиятельство на удивление хорошо стреляем. Даже в темноте, на звук.
— Обещаю. Слово офицера, — проговорил Олег, аккуратно массируя освободившиеся кисти рук, — да вы и сами прикиньте, куда мне от вас? К немцам за танками на привязи бегать?
— Пожалуй.
Лемешев как-то сразу понял, что пытаться объяснить, почему его сегодняшние спасители оказались с ним в одном времени, бесполезно. Вряд ли это смогла сделать Академия наук в полном составе. Просто нужно воспринимать, как данность, что они офицеры русской армии начала прошлого века. Хотя с уверенностью это можно было сказать только о Данилове. Второй же, Лев Каранеев, оставался для него фигурой загадочной и непонятной. Но не для Данилова, который, кажется, знает о нем все.
II
Июльская ночь выдалась теплой, но к рассвету похолодало. Лемешев проснулся от того, что замерзла спина. Он лежал на земле, уткнувшись носом в лопатки Данилова. Каранеев, привалившись затылком к березе, расположился так, чтобы лицо его было повернуто в сторону товарищей по ночлегу. Стоило майору пошевелиться, как он открыл глаза.
Олег сел, зябко дернул плечами. Сразу почувствовал, как начало саднить кисти, невольно вытянул руки вперед, разглядывая стертые до мяса запястья.
— Надо лечить! — голос Каранеева тих, чтобы не разбудить Данилова. — А то отрезать придется.
— Да.
Лемешев вдруг повернул голову в сторону собеседника, словно что-то вспомнил.
— А вы мне так и не сказали, господин Каранеев, в каком вы звании. Неловко как-то между офицерами, когда звание не всем известно.
— Дивизионный генерал.
— Чего? — ошарашенный майор вскрикнул довольно громко. Данилов заворочался. Впрочем, он и так, кажется, уже проснулся.
— Дивизионный генерал Луи Каранелли, — проговорил Николай четким голосом. — Командир специального отряда в наполеоновской армии.
— Так вы француз?
— С Корсики.
— Как и Наполеон?
— Его сосед.
