Солнечная дорожка скользнула к берегу, коснувшись пляжа, и на берегу вдруг заиграли оранжевые искорки. Это блестели в последних лучах солнца мокрые крыши оставшегося без хозяйки «Сансамай». Хозяйки, которая любила яркие краски, но погибла ради сохранения серого Сумрака…
Огненный шар коснулся краем поверхности океана.
– Настало ничье время, – сказал Ратна. – Пора.
Длинные тени встали дыбом и обрушились на Тави.
– Ну все, – почти всхлипнул Андрей. На его мокром лбу вздулась жила. Мгновение казалось, что сейчас он опустит руки, разомкнет круг, накачивающий Силой Семена и Дингири. Но парень устоял – только сжал до хруста зубы.
Сумрак сходил с ума. Сумрак встал дыбом; потоки энергии прошивали все слои, перемешивая их друг с другом. Что они вшестером могли сделать против силы, разъедающей реальность? Здесь, у подножия проседающего под ударами магической энергии холма, расчеты аналитиков казались трагически глупыми. Локализовать
– Девчонка с ним заодно, – процедил Сиримаво. Его изысканный костюм превратился в мокрую тряпку, седые кудри прилипли к вытянувшемуся черепу. – Я предупреждал…
– Держать! – взревел Илья.
Маханди оскалил золотой зуб, присел, крякнул, и Андрею вдруг почудилось, что перед шефом Ночного Дозора Коломбо выстроились шеренгой призрачные слоны с упрямо склоненными лобастыми головами. Угрожающе выставив бивни, они качнулись к холму – и тут же развеялись в прах, уничтоженные сумрачным ураганом.
Что слоны! Семену с Дингири не справиться. Здесь не справиться самому Гесеру. Эти двое на холме атакуют саму основу мироздания. Безнадежно. Сила обрушится на них и сотрет в порошок – но перед этим им всем придется заглянуть за распадающуюся на части мешанину, в которую превратится Сумрак, и лишиться разума от того, что они там увидят…
Волоски на позвоночнике Андрея поднялись дыбом. Он чувствовал, как за спиной встает волна сумрачного цунами. Джунгли исчезли. С галлюцинаторной ясностью он увидел желтеющие березы и темные сосны Заельцовского парка. Услышал шорох дождя и приглушенные звонки велосипедных звонков. Ощутил нелепый деревянный меч, постукивающий по бедру. Увидел разъяренное, бледное лицо девушки, которой не нравилось серое…
– Держать, – простонал бледный до прозелени Илья. – Андрюха, мать твою, держать!
Мантра Хранителя Голоса плыла над холмом, как гудение тысячи ядовитых шершней. Низкий монотонный звук ввинчивался под череп Тави, вызывая противную слабость в суставах. Гул изредка прерывался, как пунктиром, осмысленными фразами и снова сливался в один вибрирующий звук – басовый, завораживающий. Ратна пел на санскрите, но в Сумраке Тави без труда понимала мертвый язык.
– Расступятся воды вокруг горы Сумеру…
Он взмахнул рукой, растопырил ладонь так, что пальцы выгнулись в обратную сторону, – и тень взметнулась, накрыла Тави гребнем ледяной волны. Воздух стал тягучим; и без того серый мир выцвел еще сильнее, будто кто-то выкрутил резкость. В мертвом небе проступили бледные пятна трех лун. Джунгли исчезли; на лысом холме, сложенном из серого щебня, остались лишь развалины изъеденного временем храма. Морское дно в черных бугристых шрамах камней обнажилось на много километров вокруг. Воды Сумрака отступили, готовясь нанести смертельный удар.
– Асуры вернут отобранное.
Вернуть отобранное. Возвратить право самой выбирать между добром и злом – но сохранить способность к магии. Предать Дозоры. Превратить смерть Сильвии в ненужный фарс. Но так ли велика цена? Взамен она освободится от пут. Тень поднялась со дна души Тави, и она не стала отводить взгляд.
Воздух превратился в ледяное желе, сквозь которое едва пробивался дикий хохот Ратны. Луны исчезли; небо превратилось в сверкающие клубы, в которых угадывалось мучительно медленное движение. Третий слой Сумрака – и Тави вошла в него сама. Добровольно. Тень придавила ее, как мертвое тело великана, не давая пошевелиться. Не выбраться.
Горизонт с утробным ревом полез вверх. Отхлынувшая вода возвращалась. По Сумраку, сметая все на своем пути, шло цунами. Уйти с его пути было невозможно, выжить под его ударом – нереально. Сумрак взбесился, разъяренный покушением на его
