Второй вертолет начал снижаться.
А первое отделение уже было на полпути к земле, вне зоны видимости установленного на крыше телеперископа. Один за другим десантники прыгали на землю, прижимались к стене караулки и проскальзывали в раскрытую дверь. Они двигались бесшумно, ибо на ногах у них были теннисные тапочки. Они стояли во тьме, переводя дыхание, пока Лебо быстро пересчитывал личный состав.
…Пять, шесть, семь.
Браймен?
Тот, который прыгнул.
Где, черт бы его побрал, Браймен?
Лебо услышал странный звук, передернул затвор своего автомата «М-16» и увидел, как кто-то вполз внутрь через порог.
— Это ты, Браймен? — тихо спросил он.
— Да, сэр.
— Ты в порядке, малыш?
— Я-то в порядке. Да, кажется, сломал ногу. А так в порядке.
— Болит?
— Зверски!
Лебо обдумал ответ капрала и принял решение.
Он передал раненому свою походную рацию.
— Ты, Браймен, оставайся здесь. Прикрой дверь — на тот случай, если эти ублюдки поднимутся из «ямы» не на лифте. Прикрывай дверь и держи связь. Если мне что-нибудь понадобится, передай им по рации, понял?
— Понял, сэр.
Лебо повернулся и, собравшись уже уходить, остановился.
— Эй, Браймен, как твоя лодыжка?
— Кажется, накрылась лодыжка. Не привык прыгать в тапках.
— С тобой полный порядок. Да-да, полный порядок! — повторил Лебо, точно его слова могли сращивать сломанные кости и порванные сухожилия.
И тут они услышали, что отделение Типпетта начало высадку на крышу.
— Браймен, скажи им по рации, чтобы они глядели в оба и не попали под объектив этой чертовой телекамеры. А ты, Фарли, подойди ко мне и возьми у меня это спецядерное устройство.
Он произнес последние два слова с нескрываемой иронией, передразнивая жаргон армейской разведки. Сержант подхватил контейнер с зарядом и последовал за узеньким лучиком фонарика Лебо в глубь коридора. Остальные молча шли следом, и через минуту они уперлись в массивную стальную дверь-гармошку грузового лифта.
Кабина лифта стояла на дне шахты.
— Черт! — процедил сквозь зубы майор Жан-Шарль Лебо.
— Вот тут есть кнопка, — прошептал сержант Фарли. — Наверное, можно вызвать лифт.
— Ага, и поднять тревогу. Все это заведение напичкано датчиками тревоги: сигнализация на сигнализации и сигнализацией погоняет… Нет, доставай-ка свои кусачки и перекуси дверные рейки. Проделай-ка в гармошке дыру, чтобы можно было просунуть руку и открыть дверь изнутри.
Фарли приступил к работе, а солдаты первого отделения стали слушать голоса своих боевых товарищей из второго отделения, которые топали по крыше и начали спуск по канатам.
— Браймен! — тихо позвал Лебо. — Передай-ка в штаб, что мы тут колупаемся с гармошкой двери лифта и что Типпетт спускается вниз.
— Что-то я ни черта не вижу, Ларри! — весело заметил Фэлко, находящийся девяноста восемью футами ниже. — Все та же ерунда, которой они уже полчаса как занимаются.
— Вот то-то меня и беспокоит. Должна же быть на то какая-то причина.
— Они что-то замышляют, — предположил пухлый насильник.
— Фигня!
— Нет, Жеребчик, не фигня, — не согласился Виллибой Пауэлл. — Все это очень странно. В кромешной тьме не может быть такой бешеной активности. Что-то там у них происходит. Так что я вынужден согласиться с Харви.
— На хрен этого Харви, с его потными ладонями и раззявистым хлебалом!
Делл продолжал вращать телеглаз на крыше.
— Оставь Харви в покое, слышишь, Жеребчик? — приказал он. — Он же неважно себя чувствует.
— Да хоть бы он и вовсе загнулся… Ладно, ребята, вы тут поглядывайте, а я иду спать. Если будет что-то новенькое на экране, дайте мне знать.
— Сладких снов! — бросил Делл.
— Нет, лучше эротических! — поправил его наемный убийца.
Его пожелание оказалось более жизнеподобным, ибо спустя пять минут после того, как «Жеребчик» Фэлко перенес лейтенанта Канеллиса на верхнюю койку рядом с Тауном, а сам растянулся внизу, он вновь переживал — в цвете! — потрясающий уикенд, который он провел с тремя клевейшими молодыми особами в апартаментах пуэрториканского отеля «Эль Сан-Хуан». Одна была рыженькая — настоящая рыжая, как он установил после тщательного изучения ее волосяного покрова. Это был чудесный сон, и хотя он не шел ни в какое сравнение с теми видеозаписями, которые можно сделать в спальне какого-нибудь затейливого чикагского издателя, он навевал ласкающие душу воспоминания о былом и сулил упоительное обещание возможного грядущего.
— Так, ну вот все внутри, — сообщил командир «Иерихона», — и пока что все идет как по маслу.
— А что дальше? — пробурчал начальник штаба сухопутных войск.
— Может, помолимся? — предложил Вудсайд.
Командующий сухопутными войсками задумчиво воззрился на председателя комитета начальников штабов, пытаясь определить, шутит тот или говорит серьезно.
— А ты что думаешь, Винс? — спросил президент в пяти милях от Пентагона.
— А я не думаю, я обильно потею.
— А я думаю, как нам удалось вляпаться в эту заваруху.
— Ты имеешь в виду «Гадюку-3» или глобальное ракетно-ядерное противостояние не на жизнь, а на смерть?
В Вашингтоне было около половины третьего утра, и президент Стивенс сидел с покрасневшими от бессонницы глазами. Он зевнул, вздохнул и опять зевнул.
— Да и то и другое, Винс…
— Уж не знаю, Дейв, — ответил Бономи, зевая. — Я даже ума не приложу, что такой милый парнишка вроде меня делает в этом кабинете.
— Да, для работы в Белом доме ты малопригоден, — согласился президент, — но ты не ответил на мой вопрос. На хрена нам все эти водородные бомбы, межконтинентальные ракеты, флотилии атомных подводных лодок, способных спалить все города мира своими ракетами. Что за мир мы создали, в котором какой-то задрипанный автомеханик болтает по телефону с женой, а двадцать генералов, затаив дыхание, слушают их беседу?
— Ну, отчасти, в этом виноват и он, Дейв. Если бы он остался в своем гараже и не показывался в том баре, никому бы не была интересна его семейная жизнь.
В ответ Бономи услышал глубокий вздох.
— Да, отчасти это его вина — но как насчет нашей вины?
Вдруг из телевизора прорвался голос капрала Браймена.
— Второе отделение входит в караульный домик!
Типпетт повел свое отделение через караулку по коридору к лифту, где Лебо наблюдал за работой сержанта с кусачками.
— Есть контакт! — доложил капитан Типпетт.
— Я рад что тебе это удалось, Норм. Погоди секунду. Похоже, Фарли сейчас раскурочит эту стальную решетку.
Типпетт опустил на пол спецядерный боеприпас, с видимым облегчением освободившись от сорокадвухфунтовой ноши.
Фарли вцепился кусачками в очередную рейку решетчатой двери-гармошки, с силой нажал и перекусил стальную полоску. Он просунул руку внутрь, пошарил там и, наконец, нащупав замок, откинул щеколду.
— Дверь открыта, — тихо сказал он.
Лебо отстранил его, рванул стальную гармошку вправо и устремил луч фонарика в шахту. В десяти ярдах внизу виднелась крыша кабины лифта. Куда ближе располагалось нечто более интересное: стальные тросы подъемника, по которым можно было достигнуть дна шахты. Лебо осветил тросы фонариком и заметил, как сверкнула их блестящая, смазанная маслом поверхность.
— Похоже, малость скользко, Норм, — сообщил он своему заместителю. — С табельным оружием в руке это еще куда бы ни шло, но как по тросам можно спуститься, держа в руке такой вот ящичек, я не представляю. Тут можно просто сверзнуться за милую душу.
— Хочешь, я попробую?
— Только без ядерного заряда, — твердо ответил Лебо.
Типпетт натянул рукавицы, потянулся к тросам, но не смог ухватиться.
— Ты же классный прыгун, Норм, — зашептал Лебо. — Попробуй прыгнуть!
Капитан отошел на несколько шагов, раз-другой качнулся взад-вперед на напряженных ногах и прыгнул в шахту, растопырив руки. Левой рукой он ухватился за один из тросов и по инерции сделал пол-оборота вокруг него, стараясь поймать другой трос правой. После десятка попыток это ему удалось. Он повисел, отдуваясь, и осторожно стал спускаться вниз, держась за оба троса. Это было опасное путешествие, состоящее из рывков, остановок и качания над пропастью.
