Всего три недели спустя молодой египетский охранник, сопровождавший груз, сидел в грузовом трюме парома, который только что миновал Суэцкий канал, и мучился от невыносимой вони. Наконец охранник не выдержал. Намочив тряпку, обвязал ею рот и нос. И открыв один из деревянных пеналов, все понял. Там лежал полуразложившийся труп.
Египтянин призадумался. Идея оставить труп на месте, чтобы тот отравил ему оставшийся путь, привлекала его не слишком. К тому же в этом случае ему самому не избежать длительного полицейского допроса в Джибути, а что такое полиция в Джибути, это всякий знает.
Вариант выкинуть эту падаль тоже не радовал, но в конце концов охранник решился. Сперва вынул из карманов трупа все мало-мальски ценное — за труды человеку что-то ведь тоже полагается, — а потом спихнул тело за борт.
Вот таким образом то, что некогда было долговязым малым с длинными светлыми сальными волосами, всклокоченной бородой и в джинсовой куртке с надписью «Never Again» на спине, с легким всплеском превратилось в корм для рыб Красного моря.
Компания в Шёторпе разошлась около полуночи. Юлиус ушел спать на второй этаж, а Бенни и Прекрасная уселись в «мерседес», чтобы посетить поликлинику в Роттне после ее закрытия. Уже проехав полдороги, они обнаружили на заднем сиденье Аллана под одеялом. Аллан проснулся и объяснил, что поначалу вышел подышать свежим воздухом, а потом решил воспользоваться машиной в качестве спальни, ведь с его коленками подниматься снова на второй этаж — это будет чересчур, денек и без того выдался ох какой долгий.
— Мне же как-никак не девяносто лет, — сказал он.
Так что дуэт на ночном задании превратился в трио, но это мало что меняло. Прекрасная изложила свой план более подробно. Им следует проникнуть в поликлинику с помощью ключа, который Прекрасная забыла вернуть, когда увольнялась. Там надо будет залогиниться на компьютере доктора Эрландсона и от имени Эрландсона выписать рецепт на антибиотики на имя Прекрасной. Понадобятся, разумеется, его логин и пароль, но с этим никаких проблем не будет, сообщила Прекрасная, потому что доктор Эрландсон мало того что надутый индюк, он еще и адский болван.Когда их поликлинику компьютеризировали, именно Прекрасная объяснила доктору, как выписывать электронный рецепт, и она же придумала ему и логин, и пароль.
«Мерседес» подъехал к месту задуманного преступления. Бенни, Аллан и Прекрасная вышли из машины — оценить обстановку, прежде чем перейти к действиям. И что характерно — как раз мимо проехал автомобиль, причем водитель посмотрел на трио с таким же изумлением, с каким вся троица воззрилась на него. В Роттне и одно-единственное живое существо, которое не спит после полуночи, было бы сенсацией. А в эту ночь их оказалось целых четверо.
Автомобиль скрылся, и на местечко вновь опустилась темнота и тишина. Прекрасная провела Бенни и Аллана в поликлинику через служебный вход и далее в кабинет доктора Эрландсона. Там она включила компьютер доктора Эрландсона и залогинилась.
Все шло по плану, и Прекрасная радостно хихикала, прежде чем разразиться продолжительной кощунственной тирадой: вдруг оказалось, что не получается просто так выписать рецепт на «килограмм антибиотиков».
— Пиши — эритромицин, рифамин, гентамицин и рифампин, по двести пятьдесят граммов каждого, — подсказал Бенни. — Так мы купируем воспаление сразу с обеих сторон.
Прекрасная глянула на Бенни с восхищением. Потом предложила ему сесть и самому вписать то, что он только что сказал. Бенни сделал это и еще добавил некоторое количество средств первой помощи — на всякий случай, чтобы два раза не приезжать.
Выбраться из поликлиники оказалось не сложнее, чем туда проникнуть. И дорога домой прошла без инцидентов. Бенни и Прекрасная помогли Аллану подняться наверх, и когда стрелки часов приблизились к половине второго ночи, в Шёторпе погасла последняя лампа.
В это время мало кто бодрствовал. Но в Браосе, в паре миль от Шёторпа, один молодой человек лежал без сна, страдая от мучительного желания курить. Это был младший братец Хлама, новый глава «The Violence». Три часа назад он добил последнюю сигарету и тут же, разумеется, ощутил бесконечную потребность в следующей. Младший братец крыл себя на чем свет стоит за то, что забыл прикупить курева до того, как во всем местечке все позакрывалось — как всегда, слишком рано.
Поначалу он думал дотерпеть до утра, но около полуночи сломался. И тут у Хламова братца мелькнула мысль: а не вспомнить ли старые добрые времена, иными словами — не вскрыть ли фомкой какой-нибудь ларек. Только не тут, в Браосе, надо все-таки думать и о собственной репутации. К тому же здесь сразу подумают на него, еще до следствия. Лучше, конечно, отправиться куда-нибудь совсем далеко, но для этого слишком хотелось курить. Компромиссным решением стало Роттне, в пятнадцати минутах езды. Мотоцикл и клубную куртку Хламов братец оставил дома. В неброской одежде, на стареньком «вольво-240» он тихонько въехал в городок сразу после полуночи. И поравнявшись с поликлиникой, к своему удивлению, увидел трех человек на тротуаре. Они стояли там все трое: женщина с рыжими волосами, мужчина с конским хвостиком, а позади них — жутко старый дед.
Младший братец Хлама не стал углубляться в анализ данного события (он вообще не имел особой склонности к анализу). Вместо этого он проехал еще километр по той же дороге, припарковался под деревом чуть в стороне от ларька и предпринял попытку взлома, но безуспешно, потому что дверь ларька оказалась предусмотрительно укреплена именно на такой случай, — после чего отправился домой, по-прежнему изнывая от желания курить.
Аллан проснулся сразу после одиннадцати и почувствовал, что хорошо отдохнул. Он посмотрел в окно, где смоландский лес раскинулся вокруг смоландского озера. Местность напоминала родной Сёдерманланд. День обещал быть погожим.
Он облачился в единственную имеющуюся у него одежду и подумал, что теперь, пожалуй, можно позволить себе малость обновить гардероб. Зубной щетки ни у него, ни у Юлиуса, ни у Бенни при себе не оказалось.
Когда Аллан вошел в гостиную, Юлиус и Бенни уже завтракали. С утра Юлиус выходил прогуляться, пока Бенни отсыпался. Прекрасная расставила на столе тарелки и стаканы и написала инструкцию насчет завтрака. А сама отправилась в Роттне. Письмо заканчивалось распоряжением — оставить на тарелках некоторое количество еды. Остальное уже дело Бастера.
Аллан пожелал всем доброго утра и услышал то же в ответ. А Юлиус добавил, что подумал, может, им задержаться в Шёторпе еще на одну ночь, уж больно места тут восхитительные. Уж не персональный ли шофер успел обработать Юлиуса за завтраком, поинтересовался Аллан, если судить по давешней нежной сцене. Юлиус отвечал, что да, нынче утром ему были предложены не только тосты с яйцом, но и ряд аргументов от Бенни насчет того, почему им всем лучше остаться в Шёторпе на все лето, однако выводы Юлиус сделал самостоятельно. Куда они, вообще говоря, собираются отправиться? Разве об этом не стоило бы поразмыслить хотя бы денек? А единственное, что им нужно для того, чтобы тут остаться, это убедительная история о том, кто они и куда направляются. Ну и разрешение Прекрасной, само собой.
Бенни заинтересованно слушал беседу Аллана и Юлиуса и, конечно же, надеялся, что результатом станет еще одна ночь в том же самом месте. Чувство его к Прекрасной ничуть не угасло, напротив, он был разочарован, не встретив ее, спустившись к завтраку. Но она по крайней мере написала «спасибо за вчера» в своем послании. Что она имела в виду — может, те стихи? Хоть бы скорее вернулась!
Однако прошел еще почти час, прежде чем Прекрасная зарулила во двор. Когда она вышла из машины, Бенни счел ее еще прекраснее, чем в прошлый раз. Вместо красного спортивного костюма на ней было платье, а кроме того она явно успела наведаться в парикмахерскую.
