золотой медалью окончил школу и с отличием – два института. К тому же, Саша – лётчик-любитель. В Сиэтле он более двадцати лет.
Между Сашей и русскими пилотами чуть ли ни с первых дней и в воздухе и на земле установились приятельские отношения. Как-то он предложил покатать их на своём самолёте, с высоты показать Сиэтл и живописные окрестности.
'Цесна' четырёхместный самолёт. Саша повёз первую тройку в аэропорт Рентон на окраине Сиэтла, на берегу красивейшего озера. Автомобиль подкатил к воротам аэропорта. Саша открыл окно и, не выходя из автомобиля, на цифровом табло набрал код. Открылись ворота. Это слегка озадачило гостей. Мимо многих десятков самолётов Саша подъехал к своему. Нигде ни одного человека. Саша вынул колодки из-под шасси, отцепил крепление плоскостей, открыл кабину и начал планомерный осмотр самолёта. Озадаченность гостей нарастала. Профессионалы, они понимали каждое движение Александра. Но ведь этому не предшествовало обращение к начальству, да и просто общение с кем-либо. Саша закончил осмотр и пригласил пилотов занять места в самолёте. И тут их прорвало:
– Как, просто так? И тебя никто не проверит?
– В каком смысле – проверит?
– Ну, там кровяное давление, и главное – подуть в трубку, проверка на алкоголь.
– В этом нет необходимости. Существуют правила. Их не нарушают.
Ошеломлённые пилоты заняли места в 'Цесне'.
Так русские открывали Америку.
Критерий
Маленький сухонький еврей. Но ручищи! Такие вызвали бы удивление, будь они даже у богатыря. Еврей перехватил мой взгляд и улыбнулся:
– С детства вкалываю. Я этими руками третий дом себе строю. Два оставил в Советском Союзе. А сейчас в Израиле третий заканчиваю.
– И не жалеете, что оставили там два дома?
– А чего жалеть? Там за свою зарплату я мог купить тридцать пол-литр водки. А тут – триста. И не пол- литр, а по семьсот пятьдесят грамм.
Где справедливость?
Конец рабочего дня на военном заводе. Работники торопливо отбивают карточки. Их ожидают автобусы. Инженер репатриировался в Израиль из Советского Союза около двух лет назад. Он не торопится. У него свой автомобиль. Рабочий лет тридцати пяти всунул в автомат свою красную карточку и с явным неудовольствием посмотрел на зелёную в руке инженера.
– Никогда в Израиле не будет справедливости. Я на этом заводе уже двенадцать лет и всё ещё простой рабочий. А ты не успел приехать – и уже инженер.
Статистика
– Еду я, значит, в университет, – начал он рассказ.- Впереди меня машина, вся обклеенная стикерами 'Шалом ахшав', 'Хавер, ата хосер', 'Дор шалем дореш шалом'* и подобными. Заметил, что за рулём женщина. Сразу представил себе очередную кикимору. Среди этой породы я ещё ни разу не встречал достойной внимания. А когда на экране телевизора появляется Шуламит Алони, я немедленно смотрю на жену, чтобы не стать гомосексуалистом. Машина все время впереди до самой университетской стоянки. Остановились. Ожидаю, какое чудовище сейчас вывалится. Но тут! Убей меня – такой красивой бабы я ещё не встречал. Что лицо, что фигура – совершенство! Представляю себе мой обалделый вид.
Она с удивлением посмотрела на меня. Я опомнился и рассказал, о чём думал всю дорогу, следуя за ней, о результате моего многолетнего наблюдения. Она рассмеялась и спросила, за кого я голосовал. 'За Натаниягу' – ответил я. 'А я – за Ганди'. 'За Ганди? Так чего же у тебя такие стикеры?'. 'Во-первых, это машина моего хавера. Во-вторых, он ещё правее меня. В-третьих, он только позавчера купил этот автомобиль у кретина, у профессора-историка и не успел отодрать всю эту пакость'. Понимаешь, мало того, что такая внешность, так ещё и мировоззрение – бальзам на мою душу. И я ей сказал: 'Знаешь, о чём я сейчас искренне жалею? Что я не выше на тридцать сантиметров и не моложе на тридцать лет'. Тут она улыбнулась, – посмотрел бы ты, как она улыбнулась! – и, показав на мое пузо, добавила: 'И не легче на тридцать килограммов'. 'Дорогая, – сказал я, – так, где бы у меня осталась сила, чтобы тебя удовлетворить?'. Она рассмеялась: 'Ладно, на двадцать килограммов'. Сошлись на пятнадцати. Мы тепло пожали друг другу руки и разошлись. Какая баба! Так что в моей статистике пока нет исключений.
___________________
* (иврит) 'Мир сейчас', 'Товарищ, тебя недостаёт', 'Целое поколение требует мира' – лозунги леволиберальных и пацифистских движений.
Не заживающее опасение
Завтрак в ресторане фешенебельной гостиницы на Мёртвом море. Немыслимое изобилие и разнообразие вкусной еды. Самообслуживание. Официанты непрерывно пополняют медленно опустевающие блюда.
Старушка с пятизначным номером – татуировкой на сморщенной коже высохшего предплечья опирается на пожилую женщину.
– Визьмы молоко.
– Мама, зачем тебе сейчас молоко? Потом возьмём.
– Ни, потом нэ будэ.
Заменитель
– Не могу я тебя понять. Такая красивая, стройная, умная, устроенная. И всё ещё не замужем. А ведь тебе скоро двадцать девять.
– Не судьба. Ещё не встретила своего суженого.
