Теперь подобные даты могли вызвать лишь улыбку.
…Находки продолжаются — не только в Соединенных Штатах, но и в Центральной Америке, и в Южной. В пещере Фелл на юге Патагонии люди поселились восемь тысяч семьсот пятьдесят лет назад. Это — на самом юге Американского континента.
Да будет нам позволено небольшое отступление.
Снова 1925 год. Известный в Соединенных Штатах археолог Нильс Христиан Нельсон отправляется в путешествие по одной из самых своенравных на свете пустынь — Гоби.
…Когда впервые возникла мысль, что в Азии должна находиться колыбель человека?
С большей или меньшей степенью вероятности следует назвать 1863 год. В том году Эрнст Геккелъ, друг и почитатель великого Дарвина, сделал на заседании Естественноисторического общества в Штеттине доклад, суть которого сводилась к тому, что человек несомненно произошел от обезьяны. Точнее, у человека и современных обезьян общие предки. А с другой стороны, так считал Геккель, в процессе развития человек, прежде чем стать человеком, прошел определенную промежуточную фазу.
Итак, промежуточная форма между обезьяной и человеком.
Геккель — ученый, и он даже дает соответствующее название своему гипотетическому существу: Pithecanthropus, составив слово из двух: Pithecos по-гречески — обезьяна, anthropos — человек.
Тремя годами позже Геккель вновь возвращается к своей идее и в «родословном древе» человечества (двадцать две ступени, начиная с простейших организмов), помещает — все еще чисто гипотетически — между двадцатой ступенью (обезьяна) и двадцать второй (человек) «промежуточную ступень» «питекантропуса».
Учитывая то обстоятельство, что, по мнению Геккеля, прямо противоположному мнению других специалистов, ископаемый человек ближе всего не к орангутангу и шимпанзе, а к гиббонам (гиббоны же водились в основном на островах Нидерландской Индии, нынешней Индонезии), туда в 1886 году отправляется некий доктор медицины и кандидат естественных наук, читающий курс лекций в Амстердамском университете.
Зовут исследователя Евгений Дюбуа.
Мы теперь знаем, предположение было неверным, и Геккель оказался неправым в своей приязни к гиббонам.
И все же — надо же так! — именно эта неверная посылка в конце концов приводит к открытию.
Археологи обычно знают, хоть примерно, где копать и что копать. Дюбуа ведет вперед чутье. Он — первопроходец в самом буквальном смысле этого слова. А если оценивать его действия с точки зрения здравого смысла — сумасброд, одержимый, чудак. Духовно он чем-то сродни тем неистовым древним мореплавателям, которые отправлялись отсюда, из Индонезии, на поиски новых архипелагов и островов, в бурное море, где каждый ложный шаг, любая неосторожность, не говоря уже о тысячах случайностей, могут привести к неудаче.
Но какой истинный искатель думает о неудаче? И где было бы человечество, если бы всегда, во все времена, во все эпохи не находились впередсмотрящие — люди, одержимые идеями, люди, верящие в поиски и находки.
Дюбуа из этого же теста.
К тому же он чертовски упорен и методичен в своем поиске.
Самое удивительное, что он действительно находит искомое! Находит, несмотря на то, что шансов у него, если трезво взвесить, почти никаких. Находит, несмотря на то, что угадать, где искать никем еще на земле не виданное, никем еще не найденное существо — задача неимоверно сложная, почти неосуществимая. Находит, несмотря на то, что, как вы сами догадываетесь, кости древнейших доисторических людей встречаются крайне редко, настолько редко, что об этом обычно сообщают все газеты мира.
Счастье? Везенье? Не без того, конечно. Но ведь под лежачий камень-то вода не бежит.
В 1894 году на немецком языке появляется статья мало кому известного военного врача (для того, чтобы иметь возможность уехать на Яву, Дюбуа пришлось надеть военную форму). В ней много иллюстраций и еще больше цифр. Статья озаглавлена сенсационно: «Pithecanthropus erectus, яванская переходная форма человеческого типа».
В статье сказано: «Pithecanthropus erectus» (а под этим названием Дюбуа разумеет свою находку) есть та форма, которая, согласно эволюционистской доктрине, Должна была существовать в качестве переходной между людьми и антропоидами; он предок человека!»
…Споры на IV Интернациональном конгрессе в Лейдене. Споры в Париже, в Лондоне, Дублине, Эдинбурге. Кому принадлежит череп — человеку или обезьяне? Нормальный ли он или патологический? К какой геологической эпохе относится? И как соотнести похожее на человеческое бедро с черепным сводом, напоминавшим еще обезьяний?
Вопросы, действительно, прелюбопытные. Но если взять главное, то по сути — спор вертится вокруг основного вопроса: прав Дарвин или нет? (Противники эволюционного учения еще дер лот в руках свой потрепанный флаг).
Лишь впоследствии будет доказано: то, что считалось странным, вполне нормально. И лишь в наше время, используя новейшие технические данные, удастся установить, что и бедренная кость, и черепная коробка, найденные Дюбуа, несомненно, принадлежат одному и тому же существу, нечего было в этом сомневаться. Более того, сочетание примитивных особенностей черепа с прогрессивным строением костей — передвигались-то эти существа на двух ногах — как раз и является характерным для древнейших ископаемых людей, или, как их по-научному называют, архантропов.
Как обстояли дела с изучением ископаемых людей впервые два десятилетия нашего века? Что признавала и что не признавала наука? Конечно, дарвиновы идеи, взятые в самом общем виде, уже не вызывают особых сомнений, а «Происхождение видов» становится, по выражению Тимирязева, «единственным ключом для понимания общего строя органической природы».
Но при всем том антропология делает только свои первые шаги. А если говорить о конкретных находках, то геологический возраст найденных останков считается еще весьма неопределенным.
Различают два вида ископаемых черепов: один, более часто встречающийся и свидетельствующий о достаточно высокой организации, — кроманьонский и другой, весьма редкий, так сказать, отсталый, — неандертальский.
Мнения о питекантропе расходятся. Для одних он действительно среднее звено между обезьяной и человеком, человекообезьяна или обезьяночеловек. Для других — все еще гигантский гиббон.
Тем временем тоже в Азии, но на сей раз в Китае, немецкий врач Габерер собирает совершенно уникальную коллекцию. И, надо сказать, весьма полезную для науки. В 1913 году, в канун войны, он привозит ее в Германию и передает знаменитому в те годы немецкому палеонтологу Максу Шлоссеру зубы, принадлежавшие примерно ста видам животных, из коих многие давным давно вымерли: древние антилопы, жирафы, гиены, слоны, носороги, некогда обитавшие в тех местах, где ныне находится Пекин. И зуб, который, по мнению Шлоссера, мог принадлежать человеку с чертами обезьяны или обезьяне с чертами человека.
О том, что зуб этот принадлежал новому, неизвестному еще в ту пору, роду ископаемых человекообразных, наука узнает в 1929 году, когда на Драконовом холме, близ Чжоукоудяня, что в сорока километрах от Пекина, молодой китайский ученый Пэй Вэнь-чжун найдет череп синантропа.
Первым, однако, раскопки в Чжоукоудяне в 1918 году предпринимает прибывший в Китай, дабы возглавить только что организованную службу геологии этой страны, Гуннар Андерссон. Местность тут действительно примечательная: кругом в скалах гроты — чем не прибежище для первобытного человека?
Вскоре Андерссон получает подкрепление. По его просьбе, ему присылают помощника, австрийца Отто Зданского.
Зданский в 1923 году покидает Китай. С собой он увозит несколько ящиков найденных в Чжоукоудяне костей, которые многое сообщат исследователям о давних геологических эпохах в здешних краях. В отчете о былой фауне Чжоукоудяня Зданский упомянет добрых два десятка видов животных, найденных в древних отложениях, в том числе носорога, буйвола, медведя. «Но самый большой сюрприз, — сообщит он Андерссону, — это два зуба, напоминающие зуб из коллекции Габерера».
