Разведку продолжать не стали. А зачем, если есть Роман? Ему хватило нескольких минут, чтобы рассказать об окрестностях столько всего, что за три дня не обойти, и даже примитивную карту на широком листе нацарапал. Ему встречались трубы с холодной водой и туннели с горячей, он находил рощи старых деревьев непомерной толщины и заросли редкого тончайшего бамбука. В распадке на склоне холма набрел на серьезную россыпь человеческих костей и ржавый пулемет посредине – судя по куче гильз, именно он был виновником этой давней бойни. Кто-то, засев в удобном месте, до последнего патрона отбивался от полчищ врагов. Тогда он не понимал, в чем дело, а сейчас начал подозревать, что стрелок или стрелки оборонялись от диксов.
Но самое странное, что видел, и это почему-то потрясло больше всего, – здоровенные магазинные весы, оставленные на полянке среди кустарников, и хрустальная ваза в расползающейся подарочной упаковке рядом с ними. Выглядело это так неуместно, что Роман заподозрил галлюцинацию на почве стресса и одиночества.
В общем, ничего принципиально нового не поведал, а оснований ему не доверять не было.
Люди бывают разными. Встречаются настолько замкнутые, что месяц за таким наблюдай – и все равно не поймешь, что у того на уме. Другие открыты нараспашку – все мысли читаются сразу с первого взгляда, и мысли эти окружающим нравятся. Третьи такие дураки, что не хочется даже думать о том, что у них на уме, – вдруг это заразно.
Про Романа можно сразу сказать одно: надежен. Даже очень надежен. С таким человеком в отряде чувствуешь себя спокойнее. Веришь, что все неразрешимые проблемы он возьмет на себя, оставив за тобой роль статиста или исполнителя необременительных распоряжений. Что-то такое было заметно и у Бизона, но сейчас тот здорово сдал, да и в лучшие времена недотягивал до такого уровня.
По дороге назад Роман устроил дотошный допрос абсолютно всем – даже масая пытался разговорить на языке жестов. Не было вопроса, который бы его не интересовал: как собираются устраивать жилье, чем кормить народ, каким образом обеспечивать скрытность поселения и защиту его от нападений диксов, ящеров и готов. Причем волновали его не глобальные, на грани абстрактных, проблемы, а конкретные детали. К примеру, сколько патронов в запасе для серьезных стволов, какова суточная потребность поселка в продовольствии, можно ли жить неделями на одних кокосах и не ослабеть, и прочее.
Макс уже спустя полчаса после знакомства не сомневался, что этот молодой мужчина станет членом совета. Тем более что выборов на эти должности не проводят – все обычно ограничивается личным желанием и отсутствием возражений от уже заявленных «заседателей».
А может, и выше пойдет. Если кто-то думает, что в первую очередь поселок нуждается в запасах оружия и продовольствия, то сильно ошибается. Острее всего стояла проблема лидера. До сих пор не нашлось человека, который мог бы отвечать за все, контролируя действия исполнителей и принимая важные решения личной властью. Любое предложение, даже самое злободневное, рисковало погрязнуть в долгой говорильне. Ребята не со зла так себя вели – просто не было вызывающей доверие уважаемой и знающей свое дело руки, которая вовремя стукнет по столу и возьмет все под свою ответственность.
Макс очень сильно опасался, что настоящую войну с готами проиграют за день-другой, если не быстрее. Причем не по причине технической отсталости и слабой вооруженности, а из-за неуместной демократии в области, где все должно держаться на строгом едином командовании. Он был уверен в людях вроде Олега – этим прикажи с разбегу в стену лбом врезать, и они сделают, хоть и неохотно. Потом могут обжаловать приказ, но уже после выполнения и в спокойной обстановке. Остальная масса или тупо инертна, или мнит себя всезнайками, для которых подчинение – худшее оскорбление. Что вообще-то является самой запущенной формой глупости: ведь тот, кто не умеет подчиняться, как лидер ноль.
Вождями не рождаются. Ими становятся в ходе эволюции – от существа, которому не приказывает разве что канарейка в клетке, до личности, которая знает, как поставить задачу, чтобы ее выполнили с минимальными усилиями. А знает потому, что все это уже пройдено на низовых этапах развития, в роли подчиненного. Те, для которых в детстве слова «нельзя» и «надо» были пустым звуком, как правило, вырастают в существ, которые кроме «можно все» мало что понимают.
Макс не знал, почему таких в поселке оказалось столь много. Может, не повезло, или раньше об этом не задумывался. Вот как в одном месте смогла собраться куча людей, каждый из которых считает, что именно он все знает и умеет и лишь благодаря его мудрым указаниям крошечный народ добьется процветания?
Пока Макс и все остальные тупо думали, как накормить, одеть, дать кров над головой и защитить, основная масса размышляла о другом. В совет то и дело поступали «интересные» предложения на тему «как жить дальше». Один считал, что лучшим выходом будет постройка огромного плота из стволов кокосовых пальм. Дальше течение в расселине неминуемо вынесет его в открытый океан (ведь если есть течение, значит, само собой, оно может направляться лишь в океан – учите физику, глупцы и дилетанты!). Затем ставим парус – и спустя дни или недели плот обязательно доберется до нормальных островов или материка, где будут руды для выплавки металлов, море дичи, фрукты, овощи и смуглые туземки, загорающие топлес на ослепительно-белом песке.
