древесины, и земля содрогнулась. Впору было поверить, что Кюн выдернул не заостренный кусок металла, а крепежный засов из оси миров, и невообразимая тяжесть рухнула с небес на землю. Вот сейчас, сейчас твердь пойдет трещинами, из дымящихся разломов хлынет лава, полезут наружу живые арангасы с оседлавшими их адьяраями — кэр-буу! — и Огненный Изверг, Уот Усутаакы собственной персоной явится детям Сарын-тойона.
— Что это? — испуганно спросила Туярыма.
Она видела, как брат увеличился в размерах — и медленно, медленней обычного вернулся к прежнему облику. Земля еще дрожала, толкалась в подошвы сапог. Где-то глубоко рвались корни гор.
— Пятнадцать лет, — Сарын спрятал дудку за пазуху.
— Что — пятнадцать лет?
— Пятнадцать лет прошли.
— Как?!
— Как один день. Время, зайчики-жаворонки — самая хитрая штука в мире.
ПЕСНЯ ПЕРВАЯ
1
Каково быть матерью, а?
— Понятия не имею, — сказала Умсур.
— Боишься? — спросил я.
Умсур передернула плечами. Кажется, ей стало зябко. Мне было душно, я под рубахой весь взмок, а ей, вот поди ж ты — зябко.
— Да, — призналась она. — Боюсь.
Перед этим я спросил у нее, что станет с Нюргуном, когда он выйдет из горы. Я привык, что моя старшая, моя мудрая сестра знает все на свете, и был разочарован ее ответом. Мы полностью совпали с ней во мнениях: я тоже не знал, что произойдет с Нюргуном вне вращающейся горы, за пределами Желтых Западных небес, и тоже боялся. Железный козырек, на котором мы стояли, сегодня был исключительно узким и тесным. Шаг, другой, подошва скользит, и ты летишь вниз — арт-татай! За истекшие пятнадцать лет я провел здесь уйму времени, беседуя с Нюргуном, и мне всегда с лихвой хватало места.
Сейчас — не хватало.
— Ты удаганка, — вздохнул я. — Ты должна знать.
Умсур позвенела подвесками. Трень-брень, дзынь-динь-дэнн. Я уже успел выяснить, что у моей старшей сестры это заменяет
