встретятся в большой и решительной схватке с крестоносцами.
Збышко торопился, он был как в лихорадке. Вернувшись к себе, он застал всех в боевой готовности и дядю Мацька уже на коне, в кольчуге и шлеме.
— Так и вы со мной? — спросил он, подойдя к дяде.
— А что же мне остается делать? — проворчал Мацько.
Збышко ничего не ответил, только поцеловал железную перчатку Мацька, затем вскочил на коня, и все тронулись.
Сандерус ехал с ними. До поля битвы все хорошо знали дорогу, а дальше провожатым должен был служить продавец реликвий. Збышко надеялся, кроме того, что местные крестьяне, если только удастся их встретить, из ненависти к крестоносцам, своим владыкам, помогут им выследить старого комтура и Арнольда фон Бадена, о нечеловеческой силе которого столько рассказывал Сандерус.
XXII
До поля битвы, где Скирвойло порубил немцев, дорога была знакомая и потому нетрудная. Быстро добравшись туда, путники торопливо миновали поле, где от непогребенных тел шел невыносимый смрад. Спугнув по дороге не только волков, но и тучи воронья и галок, они принялись искать на земле следы. Хотя перед этим тут прошел целый отряд, опытный Мацько легко различил на затоптанной земле отпечатки огромных копыт, идущие в обратном направлении.
— Счастье, что после боя не было дождя, — стал объяснять он молодежи, менее знакомой с военным делом. — Посмотрите- ка: конь Арнольда нес рыцаря-великана и сам должен был быть рослым. Когда он, убегая от погони, мчался вскачь, то, ясное дело, сильнее бил копытами об землю, чем едучи шагом на поле боя, потому и следы в земле остались поглубже. Гляди глазами, вишь, как на сырых местах видны следы подков! Даст Бог, мы выследим этих собак, только бы они не нашли приюта в стенах какого-нибудь замка.
— Сандерус говорил, — сказал Збышко, — что тут нет поблизости замков, — так оно, верно, и есть, ведь крестоносцы недавно захватили этот край и не успели ещё настроить тут замков. Куда же им спрятаться? Мужики, которые жили тут, теперь в лагере у Скирвойла, они того же племени, что и жмудины. Деревни, как говорил Сандерус, сами же немцы пожгли, а бабы с детьми укрылись в лесных дебрях. Коли не жалеть коней, так мы их догоним.
— Коней надо жалеть: коли счастливо всё обойдется, так потом всё равно только в них наше спасение, — сказал Мацько.
— Рыцаря Арнольда, — вмешался в разговор Сандерус, — кто-то в битве ударил кистенем по спине. Он не поглядел на это и по-прежнему бился и разил жмудинов; но потом его должно было разобрать, так всегда бывает: сначала ничего, а потом болит. Не могут они поэтому скакать во весь дух, может, им и на отдых придется останавливаться.
— Ты говорил, что людей с ними нет? — спросил Мацько.
— Двое везут носилки, притороченные к седлам, а кроме них, только Арнольд да старый комтур. Было ещё много, да жмудины догнали тех и поубивали.
— Мы вот как сделаем, — сказал Збышко, — людей при носилках свяжут наши слуги, вы, дядя, схватите старого Зигфрида, а я Арнольда.
— Ну, с Зигфридом я как-нибудь справлюсь, — ответил Мацько, — есть ещё, слава Богу, сила в костях. Но ты на себя не очень-то надейся: Арнольд, верно, сущий великан.
— Эка невидаль! Поглядим! — сказал Збышко.
— Силен-то ты силен, не спорю, но есть и покрепче тебя. Или ты забыл наших рыцарей, которых мы видали в Кракове? Да разве тебе справиться с Повалой из Тачева? А с паном Пашком Злодзеем из Бискупиц? О Завише Чарном я и не говорю. Ты не очень-то нос дери, хвались, да назад оглянись.
— Ротгер тоже был силач, — пробормотал Збышко.
— А для меня найдется работа? — спросил чех.
Ответа не последовало, Мацько был занят другими мыслями.
— Коли Бог благословит, — сказал он, — так нам бы потом только до мазовецких лесов добраться! Там мы будем в безопасности, и всё кончится раз навсегда.
Но через минуту он вздохнул, подумав, наверно, что и тогда не всё ещё кончится, надо ведь будет что-то делать с бедной
