— Чем обязана такой чести?
Юлия по-птичьи склонила голову. На лице помпилианки читалась уверенность: мы уже едем в ресторан. Мы просто кокетничаем, ломаем комедию, чтобы наше согласие выглядело милостью, одолжением, а не сдачей крепости.
— Нам есть о чем поговорить, биби Шанвури, — сказала она.
И любопытство победило.
«Эта королева права, — с легким раздражением отметила Н’доли, ныряя в салон. — Я сама согласилась. Добровольно…»
Мобиль тронулся с места.
В ста метрах от лимузина, скрыт тенью деревьев, стоял «Скарабей» эконом-класса. В его тесной кабине переглянулись два человека. Тот, что сидел на пассажирском сиденье, моргнул — фасеточный глаз сменил режим восприятия.
— Ты что-нибудь понял?
— Нет.
— Кто это был? Наши?
— Не знаю. Почему нас никто не предупредил?
Они говорили на помпилианском.
— Надеюсь, вы не вегетарианка, милочка?
В том, что сама Юлия — хищница, не было ни малейших сомнений.
— В еде у меня нет предрассудков.
— Замечательно! Мы с вами найдем общий язык. Рекомендую зайчатину под соусом гарум из макрели…
С небрежностью, выказывающей большой опыт, Юлия пролистала меню — увесистый том, отпечатанный на тонированной бумаге, в переплете из телячьей кожи. Н’доли огляделась: она впервые была «У дядюшки Марция». Ресторан — скорее элитный клуб, с входом по карточкам — прятался в тихом центре, сторонясь буйства ночной жизни и сияния рекламы. Приглушенный свет, минимализм старомодного интерьера, отдельные кабинеты. Живая обслуга — и, судя по всему, цены первой звездной величины.
— Пока несут основное блюдо, возьмем соленых улиток. Их тут чудесно солят, с оливками и сыром.
— Полагаюсь на ваш вкус.
— На вкус Юлии можно положиться, — серьезен, как на совещании Генштаба, подтвердил полковник Тумидус. В кабинете они были втроем. — Вина? Чего-то покрепче?
— К улиткам пойдет белое. К зайцу — красное. — Юлия размышляла вслух. — Я за золотую середину. Розовое сухое «Аттенато», Гай. С виноградников моего отца.
— Хорошо.
— Тогда я зову официанта.
Госпожа Руф позвонила в серебряный колокольчик. Официант — черная рубашка, белый жилет — возник в кабинете. Юлия продиктовала заказ: зайчатина для Н’доли, фрикасе из мурены — для себя, улитки — всем. Полковник, как мужчина, заказал вино для дам. Свой интерес Тумидус тоже не забыл: свинина с миндалем, тушенная в хмельном меду, и графинчик тутовой водки. Вино, водка, улитки и хлеб — пышный, еще горячий — объявились на столе через минуту. Наполнив бокалы, официант испарился.
Юлия включила конфидент-поле:
— За нашу вторую родину! — Она подняла бокал. — За Китту!
Вкус у вина был изумительно свежий. «С виноградников моего отца», — вспомнила Н’доли. Она бы дорого дала за возможность бросить такую фразу — мимоходом, как что-то малозначащее.
— Полагаете, я слишком пафосна? Играю на вашем патриотизме? — Яркие губы Юлии улыбались, но глаза оставались серьезными. — Родина отреклась от нас. Да, это несправедливо. И что? Забыть родину трудно. Скажу больше: невозможно. Она всегда первая, даже в изгнании. А Китта — вторая.
Полковник кивнул.
— Вот и ходим к дядюшке Марцию…
Юлия умолкла, задумчиво изучая улитку, насаженную на тонкую двузубую вилку. Она вертела улитку и так и этак. Казалось, деликатесный моллюск полностью завладел вниманием госпожи Руф. На миг Н’доли ощутила себя улиткой на вилке. Ее рассматривали с холодным интересом исследователя перед тем, как отправить в рот.
— Уютный ресторан, — сказала вудуни. — Тут все аутентично?
