Жирное лицо царя выражало живейший интерес.
— Много, — кивнул Крыса. — И все хотят есть. Наши угодья истощились.
— Хорошо. Мы устроим праздник в другой раз.
— Благодарю Черного Быка.
— Мы дадим вам веревки. Колодки. Копья. Кнуты. Иначе еда убежит. Эй, вы там! — Царь обернулся к свите, ожидавшей поодаль. — Несите все!
Крыса улыбнулся:
— Щедрость Слона выше гор. У нас есть свое оружие и колодки.
— Еда глупа. — Ответная ухмылка толстяка была вдвое шире. — Она не знает, как убивают огненные палки. Слон знает, еда — нет. Не знают — не боятся. Видят кнуты и копья — боятся.
Дикарь прав, отметил Марк. Проклятая спешка! Нет времени просчитывать каждую мелочь. Конечно, проще всего заклеймить ботву на месте, превратив в рабов. Тогда отпадет нужда в спецсредствах. Но у либурнариев не хватит свободного ресурса клеймения. Больше тридцати дополнительных рабов на каждого… Нет, не хватит. Сроки истекают, клеймить некогда. Процедура передачи на Акварре тоже отнимет время. Придется вести так: через джунгли до либурны, ожидающей на плато.
— Слон мудр, — согласился Крыса. — Мы возьмем твое оружие.
— Тебе — лучший кнут! Слово царя крепче камня!
Кнут, доставшийся Марку, был тяжелее дедовского шамберьера. Костяную рукоять украшала резьба, заодно не позволяя рукояти скользить в потной ладони. Плетеная сыромять из кожи бегемота; на конце — узкий ремешок-фол и крекер из жесткого волоса. Марк взмахнул кнутом для пробы. На второй раз кнут оглушительно щелкнул, сбив верхушку-зонтик с двухметровой ферулы, росшей в трех шагах.
Афолаби цокнул языком, одобряя. Впервые толстяк обратил внимание на кого-либо, кроме Крысы.
— Лузала!
— Кнут! — перевел коммуникатор.
— Кнут, — согласился Марк.
Загородку открыли. Либурнарии образовали у выхода живой коридор. Сперва ботва не желала выходить, но импульсы «паникера», выставленного на минимальную мощность, живо образумили упрямцев. Пришлось даже сдерживать напор желающих покинуть загон вне очереди. Талант Марка пришелся кстати: громкие «выстрелы» кнутом над головами плюс дюжина рассеченных щек привели ботву в чувство. Ощутив руку хозяина, туземцы покорились. Лишь женщины продолжали скулить, опасаясь возвысить голос.
Ботву сбивали в колонну по два, по тридцать голов в колонне. Четверка либурнариев проходила вдоль строя, защелкивая на шее пленников металлопластовые ошейники. Соединялись ошейники попарно, тонкими поводками из нановолокна. Головную и замыкающую пары скрепляли между собой отдельным сквозным поводком, который превращал колонну в единую многоножку.
Норматив — полторы минуты на колонну.
Следующие!
— Плохие веревки, — озабоченно сообщил Афолаби, наблюдавший за процессом. — Очень тонкие. Еда порвет веревки и разбежится.
Крыса расхохотался:
— Пусть Слон порвет нашу плохую веревку!
Толстяк принял вызов. Нановолокно слегка растягивалось в могучих лапах царя, но рваться отказывалось. Поводок толщиной в два миллиметра выдерживал нагрузку до пяти тонн.
— Хорошая веревка, — признал наконец Афолаби. — Крепкая.
— В следующий раз я привезу такие веревки в подарок Слону.
— Черный Бык рад! И не забудь жгучую воду…
— Не забуду. Да, мне сообщили, что у Слона гостит еще один человек со звезд. Он болен и хочет вернуться обратно на звезды. Там его вылечат.
— Белый Страус? Очень смешной, очень неуклюжий. Сломал ногу!
— Покажи мне хижину Белого Страуса. На звездах он исцелится.
— На звездах живут колдуны и знахари, — важно согласился Афолаби. — О пройдохи! Они излечат и труп своей бабушки! Что им нога Белого Страуса?
