десятиметрового мегалозавра! В глазах бывалого парня — рейнджера, вернувшегося из джунглей, — сверкали опасные искры безумия.
— Котик, — Мира вернулась из ванной, — где мои…
И вдруг завизжала.
— Ты кто? Проводник?
— Ну?
— Это ты тарарам устроил, придурок?!
Игги развернулся всем телом, так чтобы говоривший хорошо рассмотрел тяжелую кобуру на поясе и торчащую из нее рубчатую рукоятку «Ангстрема».
— Кажется, ты назвал кого-то придурком, сынок? Повтори-ка, я не расслышал. — И двинул челюстью, перебрасывая «черуту» из левого угла рта в правый.
— П-простите, сэр, это я не вам… Игги?!! Ты?!
— А это ты кому сейчас говоришь, сынок?
Глюк судорожно икнул, попятился, щурясь: неужели все-таки обознался? Игги не выдержал, расхохотался в голос. Следом прыснула Мира, в восторге колотя хвостом по «таблетке» антиграв-табурета.
— Купился!
— Ну ты крут, Игги! Не признал!
Хмыкнув, Игги выпустил в Глюка клуб дыма. Потертый камуфляж — специально не стал новьё брать — сидел на Добсе, как родной. Пояс-патронташ, подсумки, кобура с «Ангстремом» — имидж оп-ди-ди! Глюк в своей проклепанной куртке с черепами и гидрофобных штанах-питонах смотрелся на фоне приятеля жалким туристом. А люминесцентные патлы, торчавшие острыми сосульками, и вовсе превращали Глюка в дешевого шута.
Сказать по правде, Эрни М. Глюк был очень дорогим шутом. Король дюжины вирт-шоу, транслирующихся через гипер по всей Ойкумене, Глюк селезенкой чуял тренд и фокус-группу, доводя зрителей до оргазма. Купить такого на новое лицо — что в лотерею миллиард выиграть.
— …А тарарам, Глючара, ты устроил. При моем участии…
— Я?!
— Память отшибло? Кто вчера алармы ставил?
— О да, белые хозяева любят пошутить!
В баре объявился Латомба, за ним, матерясь на пяти языках, — Диззи с новой подружкой, имени которой Игги не мог запомнить, как ни старался. Последним топал человек-гора, толстяк Хью, рекордсмен поедания блинов на скорость. Он волочил за ремень антикварный лучевик с длиннющим стволом.
— Хай, сволота! — Рык Игги перекрыл общий гам. — А ну, встряхнулись!
— В такую рань… — простонал Хью, маявшийся отходняком.
Игги проигнорировал блиноеда:
— Лат, сваргань-ка нам допинг! Прочистим мозги.
— Нет проблем, большой бвана! Латомба все сделает.
— И побыстрее!
— Три минуты! Бвана будет доволен: мозги аж закипят.
Чернокожий вудун Лат, как обычно, валял дурака. Стриптизер экстра-класса, он выступал на приват-вечеринках для миллионерш, потерявших вкус к жизни, и пресытившихся звезд эстрады. После его танца миллионерши, подвывая от вожделения, пускались во все тяжкие, а звезды давали благотворительные концерты в десантных частях. Были тому причиной вудунские хитромудрые штучки или личный гений Лата, Игги не знал. В любом случае гонорары Латомбы не уступали его собственным.
Гибкие, словно каучуковые, пальцы нырнули в сферу кавтомата, сыграв пассаж. Из недр аппарата выехал поднос с семью чашками кофе — такого крепкого, что Игги был готов сплясать качучу. Латомба распылил над чашками щепотку остро пахнущего зелья, добавил гранулы, похожие на речной жемчуг, и перемешал кофе палочкой из слоновой кости.
— Угощайтесь, бвана! Угощайтесь, бвани!
Кофе отдавал горечью осенних листьев.
Действие допинга Игги ощутил сразу. Мир распахнулся, наполнившись светом и звуками, оттенками и ароматами. Жизнь
