найти:
– Вчера, понимаешь, мне прибили тут новые каблуки, а гвозди торчат концами в подошве! Изодрали всю ступню, смотри! Но зачем мне новые каблуки?! Сидишь тут на месте, и ничего не происходит. Ничего никуда не движется. Все уехали. Теперь у нас как на кладбище. Даже река – видел? – не течёт. Редко. И облака на небе… Потолкаются раз в неделю – и стоят. Понял?
Я ответил, что уезжаю в Америку и пришёл фотографировать.
Старики сгрудились вокруг Хаима и согласились с ним, что слышали о моём деде, который, хотя был силён и кулаком сбивал быка, всё равно, увы, вместо того, чтобы жить, скончался. Но это, впрочем, неглупо, ибо в раю, куда он переселился, лучше, чем даже в Грузии.
Слышали они и об Америке, где – в отличие от моего деда – никто сам не умирает, поскольку в раю не лучше, чем там. А для того, чтобы учредить кладбище, без чего жить нельзя, в Америке приходится убивать здоровых людей. Чем американцы, мол, в основном и занимаются.
Потом Хаим натянул на ноги сапоги, поднялся с кушетки и оказался ниже, чем когда сидел. Заметив моё удивление, смутился и поспешил отвлечь меня страдальческой гримасой. Которую объяснил тем, что ему, видимо, не удалось притупить кончики гвоздей.
Я отступил на шаг, чтобы смотреть ему в глаза, а не в папаху, и предложил свою помощь, пояснив, что унаследовал от деда способность к прицельным ударам.
Хаим оскорбился. А может быть, и нет – просто сделал такой вид, желая отвлечь моё внимание ещё дальше от своего роста. Объявил, что ни он, ни его друзья в помощи не нуждаются. Мы, мол, не беспризорники, а знаменитые музыканты. Деньги, мол, скопили пудами, и каждый, кроме него, Хаима, имеет сыновей ростом меня не ниже. А у Хаима – хотя и дочь – живёт зато в Москве.
Старики опять закивали головами, увенчанными одинаковыми папахами из седого каракуля, загалдели и стали описывать свои квартиры.
Хаим вытащил из брюк связку ключей, подбросил её вверх, но не поймал. Поднять её с бетонной плиты, на которую она плюхнулась, он мне не позволил. Взамен взглядом потребовал у меня выказать реакцию на его заявление об их величии и достатке.
– Стоп, господа! – воскликнул я, но старики, наоборот, зашевелились и шагнули ко мне ближе.
Я удивился, но продолжил:
– Как же так, господа? Почему вы при ваших, говорите, роскошных квартирах забрались в эту глушь? И поселились все вместе на этих кушетках… В этой вот, извините, кишке?
Старики заморгали, переглянулись и почему-то стали жевать.
К чему бы это, спросил я себя.
Стало тихо. За порогом постанывал от холода ветер и просился вовнутрь, прокрадываясь в щель под дверью и проникая мне под штанину. Влага захлюпала с потолка чаще, а мухи в промежутке между икающими каплями зажужжали громче.
Старики продолжали хранить молчание.
– Прошу прощения! – произнёс я наконец. – Не отвечайте: уже понимаю! И скажу прямо: очень я вас за это уважаю. За то, что держитесь друг друга… После сорока лет совместных блужданий… Я от людей быстро устаю. Через сорок лет даже Моисей показался бы мне болваном. Кстати, всем он там таковым и казался, помните? И все, кто блуждали вместе с ним, разругались, помните? И вообще! Да?
Старики снова переглянулись и уставились вниз на Хаима, который и был у них за Моисея.
Хаим изволил улыбнуться, и когда вслед за ним захихикали остальные, объяснил:
– Мы тоже! Все сорок лет! Я как-то умирал, – рыбой отравился, – и мне приснилось, что перед смертью я подарил им всем по вобле…
– Кому им? – перебил я.
– Нам! – ответил длинный копчёный старик, воблу и напоминавший. – Каждому по рыбе!
– Правильно! – кивнул Хаим. – Но больше не перебивай! Подарил каждому по вобле, и только они собрались её есть, как меня осенило, что рыбы отравлены. Я сперва дёрнулся отбирать подарок, но потом раздумал – пусть, думаю, жуют: надоели… А потом вдруг я не умер и – обрадовался. Почему? Если бы умер, то так бы и не узнал, что рыбу, которою я отравился, подсунули мне с умыслом!
– Не может быть! – соврал я.
– Родной брат! – гордо объявил Хаим.
– Родной? – удивился я искренней.
– Близнец! – завершил он.
– Мерзавец! – громко выпалил я, но мгновенно осудил себя за скоропалительность вывода, ибо мерзавцем вполне мог быть не близнец, а сам Хаим. Или – оба: и Хаим, и близнец.
– Близнец?! – переспросил я с таким видом, будто ужас заключался именно в том, что злоумышленник был не просто родным братом, а близнецом. – Подонок он, а не близнец! И ещё жопа! Как так можно – отравлять здорового близнеца?! Известного музыканта! Говно он, а не жопа!
Старики рассмеялись, как если бы я сказал смешное и посмотрели на копчёного, который расправил бороду и произнёс с гордецой – в точности, как Хаим:
– Близнец – это я!
8. Бог создал мир чтобы издеваться над евреями
После долгой паузы я выдавил из себя:
– Правда? Извините, что я вас обозвал, да?
– Ты же не знал! – рассудил старик и протянул мне руку. – Меня зовут Ричард.
– Конечно, не знал! – воскликнул я. – Мне рассказали, что вы музыканты и всё такое… А про воблу я ничего не знал. Как это я мог знать, если никто мне не говорил? Как?
– Никак! – справедливо рассудили старики и умолкли.
Наступило молчание. Не имея что сказать, я разинул рот – и старики, внимательно в него заглянув, навострили уши.
– Это… – произнёс я и улыбнулся. – А можно спросить, Ричард? – сказал я как можно дружелюбнее. – А за что это вы Хаима воблой? Нет, я не осуждаю: каждый себе хозяин… Я из любопытства. Можете и не отвечать, потому что вопрос глупый… Да?
– А почему глупый? Не глупый, – улыбался Ричард. – Было это давно, на гастролях… Он вдруг начал кашлять по ночам. Хаим. Как заведётся – тридцать, даже сорок раз, и воет! А потом ещё. И ещё… Невозможно!
– А-а-а! – протянул я и качнул головой. – Сорок раз?
Старики закивали головами, а близнец поправил меня:
– Тридцать-сорок… И он знал, что я этого не выношу. У нас бабушка всё время кашляла, а я бесился, и он это знал.
– Ах, он знал? – возмутился я, не считаясь с Хаимом и горя желанием угодить оскорблённому близнецу.
– Конечно, знал! – разошёлся он. – Отец наш, царствие ему, отдал меня из-за этого в дом к своему брату, царствие и ему! Мудрец был: он это специально, чтобы я ничего с бабушкой не сотворил. Я не выношу кашля… Но тогда мне казалось, что Хаим делал это нарочно! А он, оказывается, уже был больной, но я не знал… Никто не знал.
– Это верно, – согласились старики. – Мы не знали.
– Я и сам не знал, – встрянул Хаим и поправил папаху. – Кашлял себе и всё… Но дело не в этом.
– Нет? – уважительно спросил я теперь уже и его, а Ричард вздохнул и буркнул:
– Он опять про своё!
– А что?! – и Хаим задрал голову к близнецу. – Каждый имеет мнение! Даже чеченцы. Они, например, считают, что Бог стал создавать мир – только чтобы произвести лошадей и усадить на них джигитов. А меня
