Мариадон молчал.
— Можешь направить его против Адонии, чтобы навсегда стереть память о нем и других восставших против меня?
— Как ты можешь так говорить о своем брате? Салтан, если хочешь стать хорошим царем, повелителем всего Урушалемского царства, ты должен быть великодушным к своим подданным и врагам.
Внимательно посмотрев на Салтана, в глазах которого горел огонь мести и желание единовластного правления, он тихо сказал:
— Запомни, власть и сила никогда не должны служить насилию, они призваны служить добру. То самое оружие, о коем ты меня спросил, если им злоупотреблять и использовать не по назначению, в любой момент может обернуться против тебя.
— Ты мудр, Мариадон. Обещай, что научишь меня мудрости, научишь управлять этим оружием, если я стану справедливым царем.
— Тебе многому нужно еще учиться.
— Я готов учиться, поскольку хочу стать великим властителем Урушалема. С тобой мне ничего не страшно, все говорят, что ты непобедим. Исполни волю отца, сделай меня единым повелителем нашего царства. Иди и разгроми войско Адонии…
***
— Просыпайтесь, Мариадон, время наступило, — проговорил Бенони, молодой парень, на вид чуть больше пятнадцати лет.
Несмотря на то, что он не носил никакой формы, ему позволено находиться в шатре рядом с военачальником и даже читать его дневники, где тот записывал свои размышления. Бенони оказался рядом с Мариадоном после того как пять лет назад военачальник спас его, защищая северные границы. Во время очередного набега кочевнические племена ограбили и вырезали всю деревню, и прибывший туда Мариадон во главе немногочисленного войска освободил ее. Среди убитых, коих солдаты собирались захоронить, увидел ребенка, подававшего признаки жизни. Бенони на тот момент исполнилось десять лет. Военные лекари говорили, что ему не выкарабкаться, так как он потерял много крови, но Мариадон помог ему встать на ноги. И узнав, что всех родственников мальчика убили при нападении, пожалел его, и с того самого момента он стал его опекуном. Бенони с большим восхищением смотрел на Мариадона, видя в нем наставника и старшего брата в одном лице, и был готов пожертвовать ради него жизнью. Ему особенно нравилось, когда Мариадон называл его другом, это позволяло чувствовать свою значимость и важность. Сколько Бенони ни просил Мариадона, тот не брал его в бой, поскольку один из кочевников, напавших на их деревню, копьем пробил юноше коленную чашечку, и с того самого момента тот хромал.
Мариадон открыл глаза и, сев на кровать, спросил:
— Солнце уже закончило свой подьем?
— Да, я все время смотрел на небо, не сводил глаз, чтобы вы смогли отдохнуть.
— Спасибо тебе, Бенони. Можешь принести кувшин холодной воды? Мне нужно умыться.
— Да, конечно, уже иду.
— Только не спеши, время у нас есть.
Бенони принес воды. Мариадон, умывшись, вышел из шатра, располагавшегося на горе, откуда открывался вид на Дамаск и последнею крепость, уже неделю осаждаемую войском Салтана. Арамейцы, укрывшиеся в этой крепости, никогда не видели подобного в своей военной истории. Вокруг стен стояла тринадцатитысячная армия Урушалема, но не приступала к штурму. Со всех сторон — лучники, прикрывающие солдат, проносивших на плечах некий ящик вокруг крепости раз в день в течение недели. Впереди шли семь человек в белых одеждах и трубили в трубы. Войска Арама пребывали в замешательстве. Обычно после продолжительной осады войска Мариадона шли на штурм, но арамейцы не знали, что на сей раз царь попросил использовать тайное оружие, чтобы показать всем врагам непобедимость своей армии. Мариадон, хоть и не сторонник применения такой силы в обычном сражении, решил уступить, в надежде, что царь наконец даст вольную его близким сподвижникам. Еще одним аргументом для него было то, что оружие, о коем знали только он и Салтан, поможет не только быстрее захватить крепость, но и сохранит жизни многим солдатам. Несмотря на все эти положительные моменты, Мариадон понимал, что каждая сила имеет и другую сторону и если ею пользоваться неумело, то она может выйти из-под контроля, нанеся ущерб тому, кто ее пробудил.
Когда один из военачальников сказал, что все готово, Мариадон дал знак, и люди с ящиком и семью трубачами снова начали обходить крепость. Но сегодня они, в отличие от предыдущих шести дней, должны обойти крепость не единожды, а целых семь раз, при этом люди в белых одеждах все время обязаны трубить в трубы. Когда они завершали седьмой обход, и трубачи уже извлекали
