здесь, чтобы вы не замышляли бунта против меня. Теперь твои военачальники вольны и пускай убираются на все четыре стороны, а первенцы останутся здесь.
— Мы дали слово, что никогда не нападем на твое царство, поэтому все твои опасения беспочвенны. Вдобавок к этому тебе известно, что я связан словом, данным отцу и его я не нарушу никогда.
— А если с тобой что-то случится, они забудут данное ими слово и нападут на нас! Твои военачальники долгие годы руководили воинами, и многие из них могут поддержать бунт и перейти на их сторону.
— Я и мои братья по ордену — единое целое. Мое слово — это наше слово. Будь уверен, что до конца дней ни один из них не нападет на Урушалем, основанный отцом. Это дань уважения не как тебе лично, а памяти отца, а это я и мои братья чтим свято.
Властитель задумчиво смотрел на Мариадона.
— Поэтому отпусти первенцев, и мы отправимся в новые земли. Ты больше никогда не услышишь о нас. Подумай до завтрашнего утра.
— Я отпущу их после того как ты скажешь тайное слово, в обратном случае они никогда не покинут границы Урушалемского царства, — строго произнес правитель.
— Этому не бывать. Я не смогу передать тебе слово, даже если прикажете лишить меня жизни.
Поняв, что шантаж с первенцами не удался, и Мариадон настроен решительно, Салтан сбавил тон и спокойно изрек:
— Я не собираюсь лишать тебя жизни, брат. Будь по-твоему, пусть слово останется при тебе, но ты продолжишь служить в моей армии военачальником. Завтра же утром я отпущу всех первенцев. Ты же не нарушишь слово, данное отцу и не оставишь меня без защиты?
— Я все это время был верен данному мной слову, но больше я не связан клятвой о защите твоего царства.
— Почему? — удивился государь.
Вспоминая слова своего предка, Каина, и смерть Бенони, Мастер грустно произнес:
— Вчера ночью я поклялся раз и навсегда отказаться от насилия. Раньше я позволял себе вести только оборонительные войны, но больше я не пролью ни одной капли крови, — после паузы он добавил: — Поэтому, Салтан, тебе придется найти другого военачальника.
Повелитель Урушалемский задумался, после чего раздраженно произнес:
— Ты что, хочешь оставить мое царство на съедение хищникам? Все, что столько строил отец, будет разрушено за считанные годы.
Мариадон ничего не отвечал.
— Почему ты не хочешь понять, что отказом передать мне тайное слово, ты рушишь не только мое царство, но и миссию, возложенную на меня отцом. С ковчегом весь мир стал бы одной страной, а я его справедливым правителем.
— Салтан, я прекрасно знаю тебя и уверяю, что тобой движет не миссия отца, а тщеславие. Все эти годы мы верно служили тебе, будучи уверенными, что ты продолжишь его дело. Мы были готовы отдать за тебя жизни, считая, что ты тот самый Спаситель мира, избавитель, о ком так много говорил отец, но ты избрал совсем другой путь, — немного помолчав, Мариадон продолжил: — Отец, проведя долгие годы в сражениях, понял, что насилием насаждение идей справедливости невозможно. Поэтому они с левитами разработали план мирного объединения всех земель путем торговых союзов со столицей в Урушалеме и заключением династических браков с царскими дочерями. — Позволив еще раз вспомнить наставления отца, Мариадон продолжил: — Вначале у тебя все получалось, ты сделал Урушалем центром нашего региона, взял множество жен из царский дочерей, заключив с ними договор о мире и торговле. Но затем, идя на поводу у священнослужителей, ты решил сменить тактику и, насаждая силой религию единобожья, поработить весь мир.
— Как ты сам успел заметить, дорогой брат, я все это уже испробовал. Торговыми союзами мы не покорим этот мир и за десятки лет. Даже за сотни, — усмехнулся Салтан.
— Если отец избрал для тебя такой путь, значит, он единственно верный. Посуди сам, если ведя бесконечные войны, он сумел объединить только территории этого царства, то тебе, чтобы объединить весь мир под своим началом, не хватит нескольких жизней.
Выслушал Мариадона, повелитель спокойно ответил:
— Ты ошибаешься, брат. Мне хватит одной жизни, даже десяти, максимум пятнадцати лет, если Ашмедай будет служить мне или ты поведешь мою армию покорять новые земли.
— Это снова путь к насилию, против чего выступал отец. Жаль, что ты перестал придерживаться его наставлений и готов
