Ниркабов покачал яйцеобразной головой:
— К сожалению, нет. Как и большинство наших стариков. Но ведь, насколько я знаю, у Катерины Тимофеевны из семьи никого и не осталось?
Маша помотала головой:
— Нет. Не осталось.
А Бакрина вдруг повернула седую голову на звук шагов и — улыбнулась:
— Васенька? Ты, голубчик?
Маша замерла.
Юрий Владимирович взял ее под локоть, прошептал на ухо:
— Не удивляйтесь. Специфика Альцгеймера. Хранить давние воспоминания и не помнить того, что случилось пять минут назад. А потом добавил громко, радостно: — Здравствуйте, Катерина Тимофеевна! А мы к вам. Вот — Мария Каравай, из уголовного розыска. Хочет вам задать несколько вопросов.
И старушка резко сникла.
— Не Васенька… — тихо и горестно произнесла она в пустоту. И сколько Маша ни пробовала ее разговорить, ни словечка больше не произнесла.
Маша сдалась и некоторое время сидела с ней рядом, глядя, как и Бакрина, прямо перед собой.
Но будучи уверена, что слепая старуха видит много больше, чем она сама.
Андрей
Андрей совершенно не представлял, что ему делать с замдиректора Пушкинского музея. Вроде сидит человек, никого не трогает, от предложенного чая и кофе отказывается голосом резковатым, используя, впрочем, все положенные «спасибо» и «благодарю, нет». Но от него исходит такая волна нервозности, что ею заражается не только он, но и все парни в кабинете. Достаточно посмотреть, как Комаровский нервно стучит ногой, передергивает тощими плечами и даже — как вибрируют золотые очки на хрящеватом носу.
Серый крайне выразительно взглянул на Андрея со своего места — мол, выпроводи ты уже, бога ради, это недоразумение! Капитан крякнул про себя: что за манера у Маши — не заряжать свой мобильник, или оставлять его дома, или еще лучше — ставить на виброзвонок! Где она?!
Он снова посмотрел на Комаровского и вздохнул:
— Лев Александрович, может быть, я смог бы…
— Спасибо, я подожду! — Комаровский поджал и без того тонкие губы.
— Ясно, — сдался Андрей и вернулся было к бумагам, когда — о счастье! — в кабинет вошла наконец Каравай Мария. И Комаровский по-мальчишески резво вскочил со своего места.
— Здравствуйте, Лев Александрович! — Маша нерешительно улыбнулась и бросила удивленный взгляд на Андрея. — Вы
«Еще как тебя!» — подумалось Андрею.
— Здравствуйте, Мария, — сказал тот сухо. — Может быть, вы хотя бы теперь мне поведаете: как?!
— Что «как»? — нахмурилась Маша, снимая пальто. Комаровский, пусть и был в изрядном раздражении, галантно его принял.
— Как вы узнали?
— Что узнала?
Разговор напоминал беседу двух глухих, и все в кабинете оторвались от дел и стали с интересом к ней прислушиваться.
— Театр абсурда! — прошептал Хмельченко за спиной Андрея.
Комаровский не выдержал:
— Маша, перестаньте со мной играть! Откуда вам известно, что итальянский натюрморт — подделка!?
— Опаньки, — охнул Серый, а Андрей только смотрел на Машино растерянное лицо.
— Я… — она явно пыталась собраться с мыслями. — Я не знала. Это была… догадка.
