поцарапанную щеку:
— Ушел?
— Ушел, — он в ярости пнул колесо. — Да что ж такое-то!
И в этот момент у него зазвонил телефон. Он сел в машину, включил громкую связь.
— Да, — сказал он раздраженно в трубку.
— Слышь, Яковлев, тут такая история… — услышала Маша голос Серого.
— Не томи, говори уже!
— Я и говорю — тут у нас какая-то фигня выходит. В списке Бакрина нашего все спонсоры липовые, так?
— Так.
— А вот и нет, — слышно было, как на другом конце щелкнули зажигалкой. — То есть спонсор он, конечно, фантомный, но вот предприятие такое действительно существовало — некий станкостроительный завод.
— И? — нахмурился Андрей и сам полез за сигаретами.
— Завод закрыли еще в конце семидесятых. Он заброшен, по ходу, совсем. Но есть один нюанс: земля, на которой он стоит, продана. И продана — догадайся кому?
— Дому инвалидов.
— Именно. А теперь ты мне скажи, на кой ляд инвалидам станкостроительный завод?
— Пожалуйста, — вступила Маша, — нам нужен подробный план местности с заводом. И группа захвата.
— Подтверждаю. — Андрей посмотрел на нее и кивнул: — Он точно — там.
Она
У нее ушло не больше минуты на ступор. Ступор человека, которого мгновенным резким движением вырвали из полулетаргического состояния готовности к смерти — к возможности жизни. Света потянулась второй, не раненой рукой за шпинделем, но он оказался неожиданно тяжелым: она качнулась и чуть не упала под стол. Если придется обороняться, она найдет что-нибудь еще, сказала себе Света и встала, впервые осмысленно оглядевшись по сторонам.
Она стояла посреди огромного ангара, стены которого были покрыты граффити, будто наскальной живописью давно исчезнувших с лица земли неандертальцев, а на полу валялся производственный мусор. Она осторожно заглянула за стену, где ее мучитель провел все время, с тех пор как они тут оказались: между огромным станком непонятного назначения и стеной был натянут брезент. Внутри, на полу — расстелены матрасы, лежит спальный мешок, в углу стоит походная печка и разложен тряпичный стул для пленэра. Хорошо устроился!
Света плюнула, пнула ногой печку и вышла — пора выбираться отсюда. Впаянная в ангар дверь, к счастью, оказалась открыта — достаточно было посильнее нажать на ручку. Света встала на пороге, вдохнула морозный воздух, пахнущий далеким дымом, и улыбнулась. Впервые за последний месяц. Надо попытаться выйти на дорогу, остановить какую-нибудь машину и попросить позвонить в полицию. Он не мог увезти ее далеко от Москвы.
Она пошла между огромными ангарами с выбитыми стеклами — бывшими цехами. Вокруг было пусто, сквозь асфальт пробивались деревца. Света вышла за бетонную заводскую ограду через открытые, давно покосившиеся ржавые ворота и огляделась по сторонам. Вокруг расстилались поля, где-то за ними начиналась черная кромка леса. Но от ограды, деля поле на симметричные половины, шла дорога в древнем, в трещинах и выбоинах, асфальте.
И эта дорога явно не исчезает в никуда, сказала себе Света. Наверняка совсем рядом, за лесной полосой, есть жизнь и люди. Надо только успеть добраться до леса пока он вернулся. Тут, посреди поля, она как на ладони. Надо спешить. И Света прибавила шагу, пытаясь согреться. Если она выберется из этой аферы живой, она точно похудеет. Она уедет обратно к маме и поступит сначала в педагогический колледж, а потом, чем черт не шутит? — в областной институт и выучится на учительницу. Раньше Света не очень любила детей, но теперь ей казалось, что только так она сможет задобрить судьбу.
Стало темнеть. Лес приближался не так быстро, как хотелось, а ноги в почти летних лодочках, которые она надела давно, так давно — когда верила в доброту мира, оледенели. Она шла и пыталась думать о маме — как та обрадуется, ее увидев, а вместо этого почему-то вспомнила, как впервые встретилась с Ним.
