ло мне мое творческое ощущение актера. Репетируя в спектакле Артура Миллера
— Единственное желание — пожить подольше, чтобы эти камни не сложили
«Грехопадение», я решил, что это моя последняя актерская работа. Дело в том, что
на могилу. Мне бы хотелось, чтобы Господь послал мне столько лет жизни, сколько
темы собственного греха и покаяния, заложенные автором в этой пьесе, оказались
я смогу быть активным, работать…
мне столь близки по ощущениям и настроениям, что неожиданно я понял: все, что
я буду играть, будет кощунством, кривлянием. Это перестало отвечать моим внут-
ренним потребностям. К тому же, на наше несчастье, это были годы начала пере-
стройки, из театра стал уходить зритель, что еще больше усугубило и приблизило
развязку. Ведь актер — профессия публичная. Мне показалось, что бессмысленно
ощущать себя в качестве актера в пустом зале.
— Вы ушли из конкретного театра или из театра вообще?
— Дело не в том, что я ушел из театра Гоголя. Я ушел из театра только как актер,
но, по большому счету, никуда из театра не уходил. Я сам себя немножко обманул:
зашел в театр с других дверей.
— Но ваша актерская судьба складывалась более чем удачно: на вашем
счету к тому моменту было около 60 ролей в кино, было признание публики,
были звания и награды.
— Я всегда ощущал, что занимаюсь совершенно не своим делом. Мне казалось:
кто-то придет и скажет, чтобы я освободил это место — оно не мое. К этому реше-
нию я шел очень долго. Должен сказать, что всегда параллельно с актерской про-
фессией я занимался и режиссурой собственных ролей, иногда помогал режиссеру.
Режиссер всегда естественно жил во мне многие годы.
