Вот и сидит одна из-за высоких запросов!
Мне сразу стало понятно, что все мужчины этой напыщенной стабильности мыслят одинаково, как мой стереотипный дядя.
Давай, ты выберешь что-нибудь подвластное человеку!
А-а-а! Так значит ты всё-таки обычный человек?! Знаешь, я хочу с тобой поспорить!
Интрига была создана. Шаг конём я уже сделал.
О каком споре ты толкуешь?
Всё просто. Я сейчас встаю, иду к этой девушке, которую зовут София, знакомлюсь с ней, угощаю её, чем она захочет, естественно, ты всё оплатишь, и через десять минут нашей милой беседы я беру у неё номер телефона…
Выражение лица Вовы было похоже на то выражение, когда единственным решением всех проблем, которые возникали в его голове, было «бить или бить сильнее?».
Малой, ты, видимо, на своей тренировке слишком часто бьёшься головой?! Нам не кушать надо было ехать, а в больницу. И сразу туда, где совсем тяжёлые лежат!
Я серьёзно, Вов! Если я так не сделаю или у меня не получится выполнить хоть один из вышеперечисленных пунктов, я стану тем, кем хочешь ты и все мои родные: подстригусь, побреюсь, приоденусь по твоей указке и пойду к тебе на работу, я протянул ему свою руку, дабы закрепить наш спор.
Хм! Ты себя-то видел? Нас сюда пустили только потому, что меня тут все знают!
Ну, чё, мужик, чего тебе боятся?
Дядя с каким-то опасением, перестав кичиться, протянул мне руку.
Но если я выиграю спор, то ты, Вова, больше никогда не заикнёшься о своих предложениях и моих вкусовых предпочтениях!
По рукам, малой! Мне даже стало интересно посмотреть на этот твой провал! Ничего! Минута позора и ты будешь нормальным. Смотри только, чтобы она не стала убегать от тебя, а мне потом не пришлось отмазывать тебя от полиции.
Поднявшись и уверенно направляясь к ней, я уже краем уха услышал, что Вова сказал себе под нос: «Ну, вот и отлично! А я пока позвоню сестре и сообщу, что, наконец-то, у нас получилось призвать его к нормальной жизни!».
Я ощущал некоторый дискомфорт, но на кону стояло слишком много всего. Каждый шаг к этой обворожительной девушке заставлял меня учащённо трепетать, а по телу разливались абсолютно непонятные мурашки. Но, несмотря на всё это, мои ноги сами шли к ней. Я чётко понимал, что обязан быть предельно собранным и держать эмоции в стальном кулаке. Принять вызов такой восхитительной женственности было непросто. У меня «был» один шанс на бесконечность, но беда этой бесконечности «заключалась» в том, что бесконечность уже «существавала» в одном шансе.
Приблизившись, я ощутил шарм этого падшего ангела, отвергнутого небесами, от безумной чувственной какофонии, присутствия в безупречности ещё одного совершенства. Не имея никакого плана и ничего не продумав, не зная даже о чём с ней говорить, я понимал, что это вовсе не в минус, а как раз таки, наоборот, моё преимущество, мой секретный подарок «Закрая». Так я называл то, что не мог выразить словами, увидеть глазами, почувствовать руками, вкусить губами и вдохнуть устами. Мне всегда приходило на ум
