— Жить дальше, Лэйрин, — вдруг улыбнулся Роберт. — Потому теперь мы займемся… Не дергайся, займемся лечением твоей раны. А ты о чем подумала, испорченное дитя? Не успел твой наставник отвернуться, как ты тут же притащила в постель какого-то пьяного прыщавого юнца! Так о чем ты подумала?
— А что я еще должна думать, когда вы приволокли меня в такое место, да еще и раздели? — огрызнулась я, покраснев. — И он не прыщавый! И… это не ваше дело, сир! Вы мне никто, как выяснилось.
— Я твой король, — напомнил Роберт. — И для всех остальных ты пока останешься моим наследником, принцем Лэйрином. У тебя неплохо получается, если даже аринты ничего не заподозрили. Но запомни: я не потерплю никаких посторонних людей или нелюдей в твоей спальне. Если хочешь, чтобы с Дигеро ничего не случилось… — он вскинул на меня глаза, и я содрогнулась. — Я рад, что ты понимаешь с полуслова. Тогда еще подумай над тем, что ты с ним делаешь. Он видит в тебе мальчика, друга детства, а ты ломаешь его и приучаешь к неестественным с его точки зрения ласкам. Кончится тем, что он окажется не в твоей, а в моей постели.
— Вы… не сделаете этого! — выпалила я. с ужасом понимая, что Роберт прав.
— Только потому, что этот хорошенький лордик нужен мне в другом качестве. Придется спасать дурака. Ты будешь жить здесь, пока не найдут Рагара, если он еще жив. Он хотя бы умеет тебя охранять, в отличие от этого лупоглазого Морена.
— Здесь? Тут даже дышать нечем от этих свечей! Я тут умру!
— Возможно, — кивнул король, ловко высвободив из покрывала мою раненую ногу и разматывая обильно пропитавшуюся кровью ткань. — А свечи — иллюзия. Я не хотел сразу тебя пугать. На самом деле это защита, и выглядит она так, — он щелкнул пальцами.
Свечи поплыли, растаяли в огненных сполохах без единого просвета. Вокруг меня снова горел ад из моих снов.
— Не надо, — прошептала я, зажмуриваясь, и тут же закричала от жуткой боли. Казалось, кость расплавилась до колена. Распахнула глаза. Король целовал рану на ступне, словно окунал в жгучий костер. Я дернулась, пытаясь высвободиться, пнула его второй ногой. Он перехватил ее, прижал коленом и снова лизнул рану огнем. Теперь расплавились все кости. Я заорала: — Отпусти! А-а-а-а-а! Рагар, спаси меня!
Через миг сознание рассыпалось огненной вспышкой и легким дымком поднялось в жемчужное небо.
Небо вздохнуло влажной прохладой: «Не могу. Прости, я не выполнил свой долг».
И смертная тоска, и чувство невероятной вины едва не разорвали мне сердце.
А потом я камнем ухнула вниз, перед глазами мелькнула приближавшаяся земля, островки на болоте, верхушки чахлых тощих деревьев. Чавкнула коричневая трясина. К моим ногам были привязаны железные гири, мгновенно утянувшие вниз, и я захлебнулась болотной тиной.
Я очнулась от собственного кашля. И испуганного голоса Роберта:
— Пей, Лэйрин. Это вода, просто вода.
Зубы стукнулись о металл, в горло пролилась жидкость, я снова закашлялась, оттолкнула его руку с кубком, прохрипев:
— Они утопили его!
Оттолкнула? Мои руки были развязаны, а на запястьях — ни царапины. И боли не ощущалось.
— Очнулась! — Роберт опустил мою голову на подушку. — Как ты меня напугала, девочка.
Я тут же села, вцепилась ему в мокрый рукав.
— Они привязали к нему груз и утопили в болоте!
— Кого утопили? — король обтер мне лицо влажным полотенцем. Выглядел он действительно обеспокоенным.
— Рагара. Как раз на рассвете, когда… Я увидела… — я осеклась: глаза короля сверкнули бешеной радостью, но он тут же опустил веки.
Сказал сухо:
— Это был бред, Лэйрин. Слишком много переживаний для тебя за одно утро. К тому же ты уже сутки не спишь. Отдохни пока. Здесь еда, — он показал на появившееся откуда-то блюдо с закрытой крышкой. — До вечера тебе хватит. Там кладовая, умывальня и гардероб, — он махнул на стену напротив камина. — Посредине между софой и камином — вход в кабинет и библиотеку. Защита стоит везде. Если что-то понадобится, просто скажи вслух, я услышу. А пока я тебя оставлю. Рамасха уже во дворце, и у вейриэнов есть новости. Вернусь, расскажу.
Он направился к камину, не обращая внимания на мое возмущение.
— Если будет, кому рассказывать! — прошипела я, с трудом ковыляя к нему.
— Бежать лучше не думай, — нахмурился он, обернувшись. — Здесь вокруг глухой лес, и у него очень дурная слава. Ты даже
