– Вот оно что! – воскликнула Клео и тут же от чего-то смутилась. – Но так же не бывает, Шептун. Дар на всех ложится – и на людей, и на тварь лесную. Может, он из этих? – девушка замолчала, еще больше смутившись.
– Нет, не из этих, – Шептун поднял голову, посмотрел прямо в глаза Клео и, предупреждая следующий ее вопрос, твердо сказал: – Я сам, как вы, Великорожденная, изволили выразиться, «из этих».
Девушка от неожиданности присвистнула, альвар с силой клацнул мечом о ножны.
– Что тут происходит? – Ник, молчавший все это время, недоуменно переводил глаза с одного на другого. – О чем вы все тут толкуете?
– Ник не может использовать Дар, – Шептун спокойно смотрел на замерших в напряжении девушку и ее телохранителя. – Я, – произнес он с нажимом, – могу.
– Никогда не любил откровений, – Гунн-Терр еще раз звонко клацнул мечом и отвернулся.
– Может, кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – Ник снова попытался прояснить ситуацию.
– Погоди, Ник, – Шептун остановил его взмахом руки. – А ты сама, Клео, ничего в себе такого необычного не ощущала? Может, срезанные цветы в твоей комнате дольше стоят, не увядая, чем у других, а? Или, скажем, боль руками снимать можешь?
– Ты что, старик, себе позволяешь?! – в руке альвара сверкнул меч. Воин выхватил его настолько молниеносно, что тот, казалось, сам прыгнул ему в ладонь. – Ты на что это, дряхлый отверженец, намекаешь?
– Остановись, альвар! – в голосе Клео звякнул метал. И уже обращаясь к Шептуну, спокойно произнесла: – Насчет цветов не скажу, а боль, наверное, могу. Отец меня часто просил ладони у висков подержать. Говорил, что я ему боль как рукой снимаю, – Клео задумалась. – Да ты и сам, Гунн-Терр, сколько раз после ваших тренировочных боев просил в ушибы тебе мазь втирать. Тоже говорил, что у меня руки золотые.
– Это ничего не значит! – отрезал альвар.
– Когда мы от тумана с холма уходили, – задумчиво произнес Шептун, – думал, все – не вырвемся. Слишком много в нем тварей голодных рыскало. Всех не отвести от нас было. По пятам шли, – он несколько раз огладил бороду. – Вдруг, чувствую, легче стало – помогает кто-то. Не чуют нас твари. Потеряли и все тут! Потом, как выбрались, на тебя глянул – тут и понял все. Раньше еще какие- никакие сомнения были, а после того случая все ясно сделалось.
– Что-то тут ты, Шептун, путаешь, – Клео неотрывно смотрела на старика. – Тогда я испугалась так, как никогда в жизни. Еле шла, словно на ватных ногах.
– Испугалась она! – Шептун спрятал улыбку в бороде. – Кто ж тогда не боялся-то. А о чем думала, когда по топи болотной шли?
– Думала? – Клео наморщила лоб. – Да ни о чем! Больше всего тогда хотела стать маленькой, незаметной… – девушка осеклась на полуслове, но все же закончила: – И оказаться подальше от того места.
– Вот! – Шептун поднял палец. – А что я вам втолковываю?
– Не слушайте его, Великорожденная. Старик то ли сам себе непонятно что напридумывал, то ли с одному ему ведомой целью голову нам морочит.
– Дар по-разному у людей открывается, – не обращая внимания на слова альвара, продолжал Шептун. – У меня – в самом детстве, когда родители заболели. Мор в тот год много жизней забрал. Отец быстро умер. Под утро кровь горлом пошла. А мать… Испугался я тогда сильно, – Шептун вздохнул, – что один останусь. Ни днем ни ночью от кровати ее не отходил. Ни поесть, ни попить. Через несколько дней на поправку пошла. Потом я заметил: стоит мне ненадолго по делам из дома отлучиться, как ей хуже становится. Пока окончательно болезнь не извел, – Шептун, задумавшись, замолчал. – Недолго мать, правда, об отце горевала. Богатого торговца в дом привела, а потом и меня в Магистратуру пристроила, – Шептун горько вздохнул. – Ну, и на том спасибо.
Все молчали. Альвар убрал меч обратно в ножны, но судя по игравшим желвакам на его скулах, был на взводе.
Ник осторожно кашлянул, привлекая к себе внимание:
– Вы меня, конечно, простите, что снова вмешиваюсь, но я ничего не понимаю. Ни-че-го.
– Ну вот, Ник, – Шептун как-то весело взглянул на него, – теперь и до тебя очередь дошла. Устраивайся поудобнее, разговор долгий будет.
Он прокашлялся, громко отхлебнул из бурдюка, обтер рот рукавом.
– Хочешь знать, что такое Лес? И почему твари ему послушны? – Шептун улыбнулся. – Это, Ник, вопрос вопросов. Я бы, не задумываясь, правую руку на отсечение отдал за это знание. Да что там руку! – старик вздохнул. – За Истинное Слово можно и жизнь отдать.
– Истинное Слово? – Ник недоуменно уставился на старика.
