Джон в подробности эксперимента не вдавался. Корабль перебросили в сектор А—12378, где плотность космической пыли считалась минимальной в Изученном космосе, и «Пронзающий» начал свой разбег. К сегодняшнему дню его скорость приближалась уже к девяноста процентам от световой.
Единственное, о чем не поставили в известность экипаж корабля, это о том, что в закрытом от посторонних глаз грузовом ангаре стоит, ожидая своего часа, «Призрак-2». Когда челнок получил приказ по нуль-связи, все его системы активировались, и, отшвартовавшись от «Пронзающего», он завис в пространстве, ожидая прибытия ценного груза.
Этим ценным грузом и был Джон Ролз. Конечно, проще телепортироваться прямиком в грузовой ангар, но если бы что-то пошло не так, в брюхе звездолета на короткое мгновение зажглось бы маленькое солнце, и «Пронзающий» вместе со всем экипажем прекратил бы свое существование.
Джон всматривался в экран.
– Тираннозавр, вцепившийся в добычу… – пробормотал он, разглядывая «Пронзающего».
Сравнение было удачным. Звездолет выглядел одновременно и мощно-угловатым, и хищно-обтекаемым. В контурах тяжелого «Пронзающего», не приспособленного к посадкам на планеты, напрочь отсутствовала легкомысленность пассажирских и туристических рейсовиков, одутловатость контейнеровозов или серийная безликость разведчиков ГСП. Три огромные противометеоритные пушки находились впереди, а по три меньшего калибра – сверху и снизу. Несколько постановщиков полей защиты серебрилось на переднем кольце. Массивные бронеплиты покрывали почти всю поверхность. Было заметно, что металлокерамитовая облицовка испещрена пятнами и разводами: невзирая на защиту силовых полей, газ, плазма и излучение на таких скоростях делали свое дело. В ячейках для дочерних кораблей покоились четыре усиленных десантных бота. Под вогнутым брюхом крейсера огромным яйцеобразным коконом блестели контейнеры с грузом. Мощные лапы-охваты крепко прижимали их к брюху корабля.
Совершенно неожиданно изображение запрокинулось и быстро ушло за пределы экрана: «Призрак-2» начал предстыковочный маневр. Приблизительно через полчаса легкий толчок и поскрипывание возвестили о начале соединения. На экране желтым цветом высветилось небольшое табло: «Стыковка завершена». Спустя некоторое время табло загорелось зеленым: «Пересадка разрешена. Выход в правый шлюз. Счастливого пути!»
«Пора!» – Джон поднялся из кресла, удовлетворенно отметив, что тело снова начало его слушаться. Похоже, наконец подействовали транквилизаторы.
– Стареем, – проворчал Джон, направляясь к выходу.
Дверь шлюзового тамбура бесшумно раскрылась. Легкое шипение – и матово-серый наружный люк поплыл вниз. За ним оказалась коричневая входная диафрагма с выпуклой надписью на английском ”Fulgurating“. Буквы, исчезая, поплыли по спирали против часовой стрелки. Диафрагма с легкостью разошлась. На пересечении силовых полей челнока и звездолета Джон испытал слабое головокружение. Диафрагма за спиной вновь сомкнулась. Почти незаметное покачивание известило о начале отстыковки «Призрака-2».
Джон хорошо изучил план корабля, поэтому уверенно повернул направо. «Пронзающий» не имел ничего общего, скажем, с туристическими лайнерами, следующими до курортов Эксельсиора. Стены довольно узкого центрального прохода состояли из сплошного ряда металлических дверей, ячеек с аппаратурой, экранов вычислителей и индикаторных панелей. Световые панели размещались внизу, у пола. Крышка одной из ячеек была снята, а из ниши торчала задняя часть ремонтного кибера.
Пройдя не больше сотни шагов, Джон оказался у лифтовой шахты. Долго ждать не пришлось: тускло светящийся стакан лифта с шелестом раскрылся, и Ролз, войдя в узкую кабину, нажал самую нижнюю кнопку, предварительно введя сложный пароль на сенсорной панели. Лифт, на секунду задумавшись, резко пошел вниз.
В полумраке залы на массивных ложементах тускло поблескивали стационарные нуль-кабины. Они были точными копиями той, что доставила его сюда. Джон принюхался, внимательно осматривая помещение. Воздух был стерильно чист и прохладен. Следов постороннего присутствия не наблюдалось. Все было точно так, как он оставил три года назад.
Джон пошел между рядов нуль-кабин, останавливаясь напротив каждой и касанием ладони активируя дремавшие механизмы. Кабин было двадцать. Девятнадцать обманок и лишь одна, предназначенная для него. Под номером «13». Джон любил это число: возможно, в юношестве в этом было больше бравады – эдакий вызов суеверным пережиткам, – но со временем ему стало казаться, что оно и впрямь стало для него счастливым.
Когда последнее «яйцо» было активировано и все индикаторы горели ровным зеленым светом, Джон вернулся к своей кабине, ввел код и, дождавшись, когда верхняя часть уйдет в сторону, с еле слышным вздохом полез внутрь. Но вдруг он остановился,
