Вероятно, именно сюда в начале февраля 1828 года и приехала вызванная из Михайловского Арина Родионовна. Впоследствии Леон Павлищев утверждал, что старуха очутилась «в доме отца <…> тотчас после его свадьбы» [383] .
Скорее всего, решение пригласить любимую нянюшку в Петербург, посовещавшись, единодушно приняли Ольга и Александр Сергеевичи. Семья Павлищевых очень нуждалась в опытном и добропорядочном человеке, который взялся бы наладить и поддерживать их домашний быт, блюсти прислугу, — и Арина Родионовна, несмотря на свои весьма преклонные лета, как нельзя лучше подходила на роль наставницы и домоправительницы. А. И. Ульянский справедливо писал об Ольге Сергеевне: «Всем своим предшествующим, чисто светским, воспитанием она ни в коей мере не была подготовлена к самостоятельному ведению домашнего хозяйства. Мать её Надежда Осиповна сама была плохой хозяйкой. Известно, какой беспорядок царил в доме Пушкиных в Петербурге» [384] .
Учли брат с сестрой, видимо, и другое немаловажное обстоятельство. Водворяя «голубку дряхлую» на жительство к «голубушке» Ольге Сергеевне, они «приближали» её к себе и получали возможность каждодневно заботиться о старушке. Ведь нашей героине было уже ровно семьдесят, возраст по тем временам не просто внушительный — воистину мафусаилов, а для крепостной крестьянки в особенности.
В начале марта Павлищевы покинули гостеприимную обитель Дельвигов: они обзавелись собственной квартирой. Арина Родионовна, толком и не обжившись, перебралась вместе с молодыми супругами на Грязную улицу, в дом Магдалины Мадатовой (под № 143). Вновь нанятая квартира, как и дельвиговская, находилась в приходе Владимирской церкви [385] . В исповедных ведомостях этого храма за 1828 год упоминаются фамилии «г-на Павлицева» (которая «есть не что иное, как искажённая фамилия Павлищева») и двух его дворовых людей [386] .
Допускаем, что как раз здесь, на Грязной улице, в марте — июле 1828 года кем-то из посетителей Павлищевых был сделан некий профильный портрет Арины Родионовны. Впоследствии изображение могло перекочевать в
«Очень важно, что на обратной стороне рельефа, — пишет Н. И. Грановская, — на костяной пластине есть надпись старинным почерком и чернилами „Арина Родионовна. Нянька Пушкина“» [388] . Существенно и то, что изображённая на высоком рельефе бабушка имеет определённое сходство с графическим портретом няни, выполненным Александром Пушкиным в 1828 году. (К рисунку поэта мы вскоре обратимся.)
Горельеф, заключённый в овальную ореховую рамку, до конца XIX столетия находился у родственников Я. П. Серякова. В 1896 году его приобрёл «любитель редкостей» Новосильцев и вскоре перепродал
