горящего самолета, — все просто. Меня шантажируют. Несколько дней назад я был в Москве. Там, по стечению обстоятельств, мне пришлось наказать нескольких подонков за серьезное преступление. Бывшие же друзья моей семьи наняли детектива, который следил за мной и зафиксировал факт моего присутствия там. Теперь я должен в кратчайшие сроки найти в России компромат на себя и уничтожить. Иначе… Будут сложности.
— Хм… А эта не та история с тремя пацанами, которые избили некую девушку?
Гай даже не повернулся.
— Послушай, я вот одного не могу понять, а тебя-то что связывает с этими малолетками? Или… все дело в пострадавшей? В девушке?
Де Круа продолжал молчать. Он не хотел разговаривать на эту тему, а при воспоминании об Анне, что-то сильно сживалось у него в груди. Сейчас он бы отдал все, чтобы помчатся к ней. Но, не мог. Он должен дождаться утра.
— А ты совсем не изменился, волк одиночка. Если б я не знал тебя так хорошо, — русский только больше развалился в кресле, — еще мальчишкой там, в легионе, ты был таким же импульсивным! Надо же, влюбился! И понеслась… Разборки, шантаж, крушение самолета и теперь секретная операция по возвращению в Россию, — Борис хлопнул своей медвежьей лапищей по своему же колену, — эх, за это я тебя и люблю! С тобой никогда не бывает скучно! А помнишь, как ты меня спас?
Борис ударился в воспоминания. Тогда, двадцать один год назад, когда дядя забрал Гая к себе в Иностранный легион, русский познакомился с тогда еще угрюмым и молчаливым пацаном. Он всех сторонился. Никто в легионе не знал кто он, не знал его историю и вообще не понимали, что делает этот сопляк здесь, ведь по закону несовершеннолетних туда не брали.
Борису тогда было плевать, он приехал в легион не служить, а прятаться от властей. Сменить имя. Он бежал со своей родины, так как там на него велась жестокая охота и те убийства, о которых говорили, были совершены скорее в целях самозащиты. Он убил преступников, гнавшихся за ним.
В легионе же “тертому” русскому со своими собственными убеждениями приходилось очень несладко. Особенно, когда первое время они все жили по семьдесят человек в одном помещении — люди, преступники, или просто нуждающиеся, каждый со своими скелетами в шкафу, прибывшие со всех уголков света не для того, чтобы служить, а чтобы спрятаться.
Каждое утро на перекличке их спрашивали, хочет ли кто-то передумать и отправиться домой. Но никто не хотел. С утра до ночи их муштровали. В лучший день это была обычная физподготовка, ну а в худший — их отвозили в пустыню, где бросали на несколько дней с каким-то заданием и
