-- Туда не ходить. Там опасно.
-- А у вас здесь все такие места отмечены? Или есть и пропущенные?
-- Не бойтесь. Главное, держитесь рядом со мной. Тогда точно ничего плохого не случится.
Шмыгая ногами в больших для меня унтах по скользкому льду, я старалась поспевать за прытким Василием. А того так и подмывало менять места нашего пребывания на просторах озера. То в одном месте дырку просверлит, то в другом. Потом, наконец, затих над одной из них, присев на ящике, который постоянно таскал за собой. Да так надолго, что я начала вмерзать в окружающую природу. Потопывания и прихлопывания никак не помогали согреться.
-- А, ты скоро уже поймаешь, хоть кого-нибудь, Василий?
-- Что? – он как очнулся от забытья. – Да! Вы же у нас рыбу ловить желали. Точно! Присаживайтесь, Александра Сергеевна. Да, сюда. Вот это берите в правую руку. Делать надо вот так. Видели, как я это делал? Во-во! Нравится?
-- Не очень. Глупо как-то все получается. И холодно мне.
-- Ничего, ничего. Сейчас начнет клевать, и тогда сразу станет теплее.
Я не очень поняла связь между клевом и теплом, но спрашивать или обсуждать это как-то не стала, решила смолчать. Сидела и повторяла за Василием все его подсказки. Толка не было. Прошло, наверное, минут двадцать, когда почувствовала, что совсем задубела, а губы скорее всего посинели, так как стали плохо слушаться.
-- Что-то ничего у меня не выходит. Может, ты сам попробуешь?
-- Что я? Вы сами должны рыбу поймать. Виталий Ильич так и сказал, чтобы обязательно была добыча.
-- Вот тебе и раз! И что теперь нам делать, раз не клюет?
-- Будем снова место менять. Поднимайтесь. Пойдем сейчас направо.
И мы пошли. Сначала направо, потом налево. Было и прямо и назад, и, вообще, ходили в разные стороны. В итоге избороздили, так сказать, все озеро своим хождением. Клев все же начался, но ближе к вечеру, и не у меня, а у Василия. Когда он вытащил на лед первую рыбешку, его радости не было предела. Веселился, как малый ребенок. Даже исполнил некий танец. Я решила, что это был такой ритуал у настоящих рыбаков, дикой пляской с подскоками и притопываниями отмечать первую добычу. Даже немного ему помогла, поучаствовала, так сказать, раз все равно надо было как-то пытаться согреться. Чем был не способ?
Итак, клев начался. Василий вцепился в орудие ловли мертвой хваткой, а про меня забыл совершенно. Все его внимание было целиком в лунке. Счастливец! Ему было хорошо! Ничто его не донимало, в отличие от меня. А вот мне было невыносимо тоскливо. По разным причинам. В первую очередь донимал холод. Но он не мог заморозить меня до такой степени, чтобы не испытывала уныния от мыслей. Именно они стояли на втором месте, как творцы плохого настроения. Чтобы как-то отвлечься и согреться принялась нарезать круги рядом с беснующимся Василием. А чтобы не завидовать его горящим глазам принялась рассматривать лед у себя под ногами. Это меня немного увлекло и хоть как примирило с пребыванием в этот час в этом месте.
Отойдя метров на десять-пятнадцать от той самой удачной лунки, к которой прилип Васька, заметила участок довольно прозрачного льда, как будто на глубину озера смотрела через стекло. Заинтересовалась им, и стала с увлечением изучать. Он напоминал особое течение в общем потоке реки, или, например, был похож на длинную кривую черту вдоль всей картины, не вязавшуюся с ней и особо выделяющуюся своей яркостью, а в данном случае прозрачностью, на общем фоне.
