улыбаясь, я ищу в его лице связь, которая поможет мне разгадать эту головоломку.
— Рассел, есть кое-что, что ты должен знать, — сбивчиво говорю я.
— Вот как? Что, рыжик? — спрашивает Рассел.
— Твое ожерелье сниться мне каждую ночь, — тихо говорю я.
Я вижу, как на его лице появляется улыбка, и он изучает меня, затем его улыбка подрагивает.
— Ты не врешь?
— Еще до того, как я пришла в колледж, я видела это ожерелье в своих снах… в своих кошмарах, — говорю я, смотря вниз, чтобы не видеть, как он смотрит на меня как на сумасшедшую.
— Я не знаю, что это означает, но я знаю, что я должна…
— Должна что? — подсказывает мне Рассел, смотря на меня, когда я снова поднимаю на него глаза.
— Я должна как-то защитить его, — говорю я.
— Защитить его от чего? — тихо спрашивает он меня.
— Я не знаю, но он ужасно волнуется, и я не могу перестать видеть эти сны, — говорю я, надеясь, что он не будет надо мной смеяться.
— Что это значит? — спрашивает меня Рассел. — Ты экстрасенс?
— Я не знаю. Я так не думаю. Раньше, со мной никогда такого не было. Это началось после того, как меня приняли в Крествуд, — отвечаю я.
Рассел смотрит по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает. Когда он убедился, что нас никто не подслушивает, то наклоняется ко мне и говорит:
— Черт, Эви, что за дерьмо ты говоришь.
Это как ESP, в конце он взрывается, не в силах скрыть своего волнения.
— Ладно, да, это как один из вариантов. Другой вариант заключается в том, что я немного сумасшедшая, — говорю я в ответ.
Удивительно, но я начинаю думать, что предпочитаю второй вариант.
— Я даже не знаю, зачем сейчас тебе все это рассказываю. Мы друг друга практически не знаем. По сути, этим утром, ты еще не знал меня. Просто, межу нами, есть еще что-то. Я не могу понять что это, но я это чувствую, и не могу это объяснить.
Перестань говорить о таком, идиотка! — Думаю я про себя. Он понятия не имеет, о чем ты говоришь.
Но Рассел удивляет меня, сказав:
— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Это так, словно ты ищешь кого-то, но не знаешь, что ты ищешь в действительности. Это как найти часть себя, о потере которой ты и не знал… черт, я рассуждаю как девчонка. Я не могу объяснить это, но я знаю, о чем говорю.
Мы замолкаем на некоторое время, обдумывая слова, друг друга, потом Рассел говорит:
— Может быть, в Риде нет ничего плохого. Ты уверена, что именно я должен быть здесь?
Кода он видит на моем лице гнев, он спрашивает:
— Ты рассказала обо всем этом родителям?
Мое молчание, подталкивает его к правильным выводам.
— Ты еще не рассказала им? Но почему нет, Эви?
Стараясь не смотреть на него, я беру свой поднос и несу на конвейерную ленту. Поставив свой поднос, я повернулась, чтобы вернуться к столу, но наткнулась на Рассела, который стоял прямо позади меня, держа свой поднос.
— Извини, — бормочу я, пытаясь его обойти, но Рассел кладет вою руку мне на плечо, удерживая меня на месте.
Оставив свой поднос, он берет наши сумки, с моими книгами мы вместе выходим из кафе Прежде чем я осознала это, мы были уже на середине двора. Когда мы отходим достаточно далеко, от того, чтобы нас мог кто-нибудь услышать, я кричу:
— У меня нет родителей. У меня есть дядя Джим, который любит меня больше чем кто-либо в мире, и это также как иметь родителей. Я могу рассказать ему что угодно, но даже не знаю, что происходит, и как я объясню ему это?
Я знаю, что он пытался поверить мне, но если бы его не было со мной на озере, поверил бы он мне хоть немного? Этот вопрос был риторическим, потому что я уверена, что ответ будет «нет».
— И я чувствую, что должен быть здесь, поэтому я не уйду!
— Ну, красавица, я думаю, что скажу да? Вроде это тебя притягивают опасности, не меня? — риторически спрашивает он, со сладкой улыбкой. — Так, этот дядя Джим не любит ловить рыбу?
