— Утром, ты сварливая. Тебе нужно выпить кофе, или что-то еще? — поддразнивая, шепчет он.
— Да, целая кружка, — вставая, говорю я.
Я спотыкаясь иду к шкафу, чтобы найти толстовку с капюшоном, потому что сегодня утром холоднее, чем обычно.
Надевая ее, я замечаю, что мое колено все еще перебинтовано бинтами, которые прошлым вечером наложил мне Рид, так что возвращаясь обратно к кровати, я хромаю.
Я подбираю рубашку Рассела со спинки кресла и беру ее на кровать.
— Почему ты в таком хорошем настроении? Вчера вечером ты точно спал не больше меня. Ты жаворонок? — в притворном ужасе спрашиваю я.
— Жаворонок, ну, может быть, но, проще говоря, прошлой ночью я побывал в самых прекрасных частях ада — тихо говорит он, беря рубашку, которую я протягиваю ему.
Он встает с кровати, пожимает плечами, а я стараюсь не смотреть на его идеальный пресс.
— Прошу прощения, в прекрасных частях ада? Что это значит? — спрашиваю я.
— Рыжик, ты не парень, так что нет смысла объяснять, — улыбается он, но не продолжает.
— Я что, действительно, первый парень, который спал рядом с тобой? — спрашивает он.
— Да, — соглашаюсь я краснея и подаю Расселу его обувь.
— Это значит… — начинает говорить Рассел. Он забирает у меня свою обувь и ставит ее на пол.
— Да, это именно то, что это означает, — отвечаю я.
Ранним утром я не готова для неловких разговоров.
Я подхожу к шкафу, чтобы взять босоножки.
— Как это возможно? — с усмешкой на лице спрашивает он.
— Я просто не встретила нужного человека, — бормочу я краснея. — И прекрати улыбаться как Чеширский кот, — говорю я обуваясь.
Я подхожу к двери, открываю ее и просовываю голову.
Поскольку в коридоре никого нет, Рассел присоединяется ко мне. Мы идем к задней лестницы.
Открывая заднюю дверь, я проверяю, нет ли кого на парковке, но она кажется пустой, поэтому я выталкиваю Рассела и закрываю за нами дверь.
— Фух, это было близко, но нас почти никто не видел, — сладко ухмыляясь, говорит Рассел.
Я тоже ничего не могу поделать и тоже улыбаюсь. — Во сколько сегодня твой первый урок? — спрашиваю его я, испытывая чувства облегчения, от того, что мы не попались.
— В десять. Я попрошу кого-нибудь из парней, чтобы захватили мне что-нибудь из кафетерия, — самодовольно говорит он.
— Ты можешь пойти и поспать до десяти… В восемь у меня история искусств, но для меня это нормально, потому что думаю, что это будет мой любимый предмет, — с предвкушением говорю я, борясь с ветром и убирая волосы с лица.
Рассел приподнимает бровь: — Почему? — спрашивает он, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.
— Потому что у меня никогда не было класса подобного этому. Это будет мой экзистенциальный полет из железной клетки разума, — с надеждой отвечаю я, взволнованная перспективой узнать что-то новое.
— Блин, девочки, вы всегда такие умные. Я даже не уверен, что ты поняла, что ты имеешь ввиду. Во всяком случае, когда мы можем поговорить? — многозначительно спрашивает он.
— Мы должны обсудить, что же вчера с тобой произошло.
— Здесь нечего обсуждать, — упорствую я, надеясь, что если он встретится с некоторым сопротивлением, то отступит.
— Если этого не скажешь ты, то тогда я пойду и прошу того, кто втянул тебя во всю эту историю, — упрямо утверждает Рассел, не делая никаких попыток идти.
— О, отличная идея. Поскольку ты такой упрямый, я думаю, он все тебе расскажет. Пока ты здесь, почему же не пригласил его потусоваться или прийти на игру! — саркастически говорю я. — Ты ненормальный?
— Нет, не ненормальный, но в последнее время я видел некоторые вещи, вопросы, на которые я хочу получить ответы. Наша встреча была похожа на расщепление атома. Со мной что-то произошло, а затем мой мир взорвался, и я просто пытаюсь понять все это. Так что, ели это означает, что нужно противостоять ключевому игроку в нашей драме, то я сделаю это, — решительно говорит он.
— Почему ты не хочешь позволить мне защитить тебя, Рассел? Пожалуйста. Это не драма. Это… Это… Я… и ты, не можем…
