— Почему я никому не могу сказать
— Сейчас лучше, чтобы ты ничего никому не рассказывала. Не только потому, что это запрещено, но и потому, что мы хотим держать твое существование в секрете, как можно дольше. Я пытаюсь уберечь тебя, — говорит он, протягивая руку, чтобы погладить мои волосы.
— Это имеет смысл, — говорю я, пытаясь смериться со своей логикой.
— Я даже не знаю, чтобы я мог сказать, что звучало бы абсолютно нелепо.
Я притихла на некоторое время, но что-то во мне заныло, то, что уже некоторое время беспокоит меня.
— Рид, я могу у тебя кое-что спросить?
— Ты спрашиваешь меня об этом сейчас, когда забрасываешь меня вопросами в течении нескольких часов? — с нотками веселья в голосе спрашивает он.
— Это о Расселе, — уклончиво говорю я.
— Нет, я не хочу говорить о нем, — сейчас же говорит он, его тон уже не веселый.
— Почему нет? — с дрожью спрашиваю я.
— Я не хочу обсуждать с тобой твою родственную душу, — вежливо говорит он.
— Рид, я не понимаю, что ты имеешь в виду под «родственной душой»? — осторожно спрашиваю его я, потому что он не рад, что мы сменили тему на Рассела.
То, что в нашем разговоре заговорила о Расселе, Рид смотрел на меня с каменным лицом.
Интересно, знает ли он, что нашим поцелуем прошлой ночью, мы пустили Расселу первую кровь.
Я двигаюсь и сажусь Риду на колени, оказываясь напротив него.
— Я надеюсь, у тебя не уйдет еще тысяча лет на то, чтобы доверять мне на столько, чтобы объяснить мне все, — говорю я, начав играть с кончиками его рубашки. Проходит не меньше миллисекунды, а я уже лежу на спине на мягких диванных подушках. Рид нависает надо мной с хищным кошачьим взглядом, готовый наброситься на меня.
Его захватывающая сила, поражает во мне низкий, хриплый вздох. Я чувствую, как его пальцы крепко сжимают мои бедра, а его идеальное лицо опускается все ближе к моим губам. Обернув свои руки вокруг шеи Рида, от меня не ускользает его мурлыканье. Я целую его сначала кокетливо и игриво, но наш поцелуй быстро перерастает в огонь.
— Эту тысячу лет, я хочу провести с тобой, Эви, ты не представляешь, как я этого хочу, — бормочет Рид, отстраняясь от моих губ и глядя мне в глаза.
— Я хочу тысячу, а потом еще сто тысяч лет.
Когда Рид отстраняется и вырывается из моих объятий, я хнычу от досады.
— Есть так много вещей, которых ты не видела, и так много мест где ты не была, — продолжает он, поднимая меня и усаживая рядом с собой, он проводит рукой по моему плечу. — Я хочу показать тебе все, а потом испытать это с тобой еще раз и через тебя. Но я думаю, что сейчас, для тебя самое безопасное место — это Крествуд, и ты должна быть здесь. Я хочу защитить тебя от всех опасностей. К сожалению, прямо сейчас, я опасен для тебя. Так что, чтобы иметь эти годы, я должен быть осторожным и убедиться, что я не причиню тебе вреда.
— Потому что сейчас я слишком хрупкая? — в отчаянии спрашиваю я.
— Да, я боюсь, что без усилий могу раздавить тебя, — мягко объясняет он.
— Ой, — говорю я слабым голосом, — Как долго…
— Я не знаю… когда ты будешь готова… — говорит он, одаривая меня своей сексуальной улыбкой.
— Но, — бормочу я, — что если для меня лучше рано…
— Нет, — с улыбкой говорит он, прикасаясь к моей щеке.
Рид замолк, и я понимаю, что он во власти какого-то внутреннего конфликта. Я вижу, какая борьба сейчас идет в его голове, придавая лицу серый оттенок.
— Когда я говорил, что Рассел твоя родственная душа, я это и имел ввиду, — вздыхая говорит Рид. — Вы две души, которые следуют друг за другом, куда бы вас не занесло. Я полагаю, вы с Расселам прожили много жизней, судя по всему, одна душа призывает другую. Если бы он не пришел сюда, ты бы сопровождала его где-нибудь еще, в любой точке мира. Вы бы нашли друг друга, словно вы две половинки одного целого, — угрюмо говорит он.
Пока я молча слушаю, мои глаза расширяются.
— Кроме того, в этом мире все по-другому, — добавляет он, с тенью улыбки. — Ты уже не совсем человек. Ты еще и ангел, так что, твоя душа и его душа будут разлучены на целую вечность, пока вы снова не встретитесь в раю, если такова твоя судьба, —
