взглядом.
— Нет, я не знаю, — отвечаю я, чувствуя вину за свое поведение.
— Ты не боишься, что этот брандмауэр пошлет ему смешанные сигналы? — многозначительно спрашивает он меня. — Я имею в виду, вот почему ты прячешься в библиотеке, чтобы не сталкиваться с Расселом?
— Это так очевидно? — спрашиваю я, покусывая губу.
— ОВО — ослепительные вспышки очевидности, — жестко говорит он.
— Что я могу дать ему, Фредди, или сказать: Ты лучшее, что было в моей жизни, но я не могу быть с тобой? — кисло спрашиваю я
— Потому что прямо сейчас я могу пойти и сделать это, наплевав на последствия.
— Я не знаю, Эви, но думаю, ты этого не сделаешь, потому что пойдешь забирать брандмауэр.
— Ну, может быть, тогда он скажет: «Я не могу тебе дать того, чего ты хочешь, дать то, что тебе нужно», — с сожалением говорю я.
— Брандмауэр для защиты. Что ты с его помощью собираешься защищать? — спрашивает меня Фредди.
Я в шоке смотрю на него; он обладает сверхъестественной способностью читать меня как открытую книгу.
Мне придется быть осторожной в том, что я говорю ему.
— Я не понимаю, доктор Фредди. Он слишком проницателен.
— Ты психолог, или что-то вроде этого?
— Да, — улыбается он. — Как ты догадалась? — спрашивает он.
— Когда ты откроешь свою практику, для меня она будет очень дорогой, — улыбаясь, говорю я.
— Для тебя диван всегда будет свободен, — любезно говорит он.
— Заеду за тобой в субботу в девять? — спрашивает он. — Чтобы поехать и получить брандмауэр… — добавляет он, когда видит мое замешательство.
— Да, Фредди. Спасибо, — с благодарностью отвечаю я.
Когда я возвращаюсь в комнату, то вижу, что к моему окну прикреплена записка.
Открепив ее, я быстро читаю:
Я читаю записку Рида несколько раз, затем сминаю ее и выбрасываю в мусорное ведро.
Оно остается там в течении примерно пяти минут, потом я вытаскиваю ее и разглаживаю.
Я снова ее перечитываю, а затем снова отправляю в мусорное ведро.
Что удивительно, это самое печальное письмо, которое я когда-либо читала.
