Гнутая монетка

я впервые отдавала найденные вещи его жене, Елене Ренч. Елена была очень милой дамой. Помню, я вошла, а она предложила мне бокал коктейля Нельсона. Это весьма изысканный напиток, такой пьют в Западном квартале. Признаться, я тогда впервые отведала его. – Она улыбнулась.

Иви старалась представить себе эту картину: хозяйка дома Елена Ренч с печальными голубыми глазами встречает Вайолет. Первое, что вспомнила бабушка Сильвия, – это лицо Елены. Может быть, это не случайно?

Вайолет заговорила шепотом:

– Елена провела меня в огромную столовую – на столе серебряные подсвечники, на потолке хрустальные люстры, на стенах мрачные картины в дорогущих рамах… Но, в отличие от Октавия, она вела себя так, что мне было с ней хорошо. Октавий, тот всегда смотрел на меня сверху вниз. Его бесило, что я собираю вещи в старый мешок, это оскорбляло его чувство прекрасного. А Елена и внимания на это не обратила. Она… – Вайолет запнулась. – Елена… Помню, в тот вечер она вела себя странно. Я протянула ей мешок с вещами. Она взяла и тут же выронила его, будто я ей горячую картошку в руку сунула. И попросила меня поскорее уйти. Я еще подумала: видно, я сделала что-то не так. Она буквально вытолкала меня за дверь. Я даже забрать мешок не успела.

Вайолет нахмурилась, вспоминая.

– Сильвия не могла понять, что нашло на ее матушку. Она проводила меня за ворота и сразу же пошла обратно – проверить, в порядке ли Елена. Больше я Сильвию не видела.

Иви замерла и смотрела прямо перед собой, пораженная догадкой. Горячая картошка… Ей прекрасно знакомо это ощущение.

– А вас еще кто-нибудь видел? – спросила она. – В особняке был еще кто-нибудь?

Вайолет нахмурилась.

– По-моему, там был один из братьев Сильвии. Он накрывал на стол. Такой пухленький, со светлыми волосами.

Иви мысленно представила семейный портрет в особняке Ренчей. Сложив два и два, она покачнулась и крепче ухватила Вайолет за локоть…

Это он. Ну, конечно же, это его рук дело!

Глава 34

В окне над «Домом Моды Хоффа и Винкла» горел свет. Неужели она дошла? Иви пришлось рисковать, спрашивая путь у уличных колокольчиков. Она с опаской оглянулась, осторожно поднялась по темной скрипучей лестнице и остановилась у комнаты Вэлиана. За дверью было тихо.

Иви закрыла глаза. Даже если Себа там нет, она не станет расстраиваться, на это сейчас нет времени. В любом случае это вовсе не значит, что его нет в живых: просто еще не успел вернуться. Значит, придется спасать родителей без него.

Она открыла глаза и тихо постучала в дверь.

Ничего.

Тишина.

А потом…

– Иви?

Вэлиан!

Сердце у Иви гулко застучало. Дверь открылась внутрь, и за худой фигурой Вэлиана она увидела еще чей-то смутный силуэт.

– Себ? – шепнула она, не смея надеяться – ведь за последние два дня она много чего повидала и понимала, что тени могут ввести в заблуждение.

– Иви? – От волнения у Себа сел голос. Он поднялся с кровати и вышел на свет. Лицо у него было все в царапинах и ссадинах, волосы свисали грязными космами. Иви подбежала к нему и услышала, как на кровати радостно звякнул Скрип. Она обхватила брата руками, не веря своему счастью.

– Ты жива! – всхлипнул он, слезы душили его. – Мы даже думать боялись о том, что с тобой могло случиться.

Иви перевела дыхание. С Себом все в порядке… Она обняла брата еще крепче, так что он даже вскрикнул. Она отпустила его и обернулась к Вэлиану: – А ты как? В порядке?

– В этот раз мы чудом уцелели. Мы сдерживали их из последних сил. Я уже думал, нам крышка.

– Я тоже, – согласился Себ. – А потом в особняке завыла сирена, и все мертвецы… растворились. Перепугались, словно привидение увидели.

Он мрачно улыбнулся.