такой рейд.
– Что?! Вы считаете, что я преувеличиваю грозящую нам опасность?
– Ни в коем случае. Здесь я полностью согласен с вами, но, видите ли… мы устроим переполох, и тогда уже, как мне думается, посланники Юга просто махнут нам платочком. До поры до времени, конечно же. А я хочу, чтобы их выследили! И я уверен, совершенно уверен в том, что это произойдет в самое ближайшее время. А вот когда они наконец попадут к нам в руки – тогда, думается, мы сможем узнать много нового. Что же касается нашей с вами безопасности – ну, во-первых, предупредите капитана Филбера, а во-вторых, сейчас никого из нас нельзя назвать беспомощной жертвой, готовой на заклание. Мы готовы, и не просто готовы, – мы знаем, что удар придет из темноты, а раз так, то нужно помнить о доспехе.
– Но ваша милость, речь идет не только о наших с вами жизнях!
– Именно! Именно поэтому я и готов рискнуть жизнью, чтобы потом получить настоящий результат, а не просто лужи крови и бессмысленный переполох среди тех, кто вполне мог бы сохранить лояльность королевской власти. В конце концов, я привык рисковать для достижения некоего результата: порох всегда означает риск смерти, но порох, заложенный в нужном месте, бережет сотни и даже тысячи жизней. Тысячи, Саллен! И здесь, в Каффе – тоже тысячи…
17
Ночью с севера налетел шторм, заставивший скрипеть дощатые времянки, сорвавший пару палаток и порядком напугавший «маркитантскую роту», которая все еще работала на кухне по настоянию господина Банди. Вой ветра и скрип дерева разбудили Арвела, который поднялся с постели, чтобы глянуть в окно. Ночь оказалась черна. Дежурный офицер, опасаясь искр, велел залить караульные костры, и в лагере не видно было ни зги. Не открывая форточки, Арвел ощутил приближение холода – не того рассветного холодка, к которому он давно уже привык, а настоящей, студеной жути, идущей с запада, чтобы вздыбить плоть великого океана и обрушить на берег свирепо рычащие пенные валы. Инженер сразу вспомнил слова травницы, предупреждавшей его о том, что зимние шторма придут раньше обычного. Теперь он ощутил ее правоту всем телом.
Под толстым одеялом заворочалась Дали. Хадден подошел к печке в углу комнаты, приоткрыл дверцу и забросил несколько лопаток угля из стоящего рядом железного ящика, в печи загудело. Арвелу вдруг вспомнились зимы его детства – холодное, какое-то пустое, белесое солнце, кажущееся чужим, спустившимся с далеких северных гор, голая чернота деревьев в саду и бабушка Телла, аккуратно подбрасывающая уголь в огромную, выложенную красно-белой плиткой печь на первом этаже их дома. Дом был стар, его построили почти двести лет назад, но эта печь, высокая, занимавшая едва не половину просторной кухни, прогревала дом так, что лишь в самые суровые зимы отцу Арвела приходилось разжигать большой и прожорливый камин в гостиной. Впрочем, как сам он помнил, холодные зимы были в ту пору редки, а уж тем более в Средней Пеллии, известной своим мягким ровным климатом. Арвел видел Зиму Великих Снегов, однако она отпечаталась в его памяти не столько холодом, сколько страхом да неистовыми молитвами стариков. Храмы были полны и день, и ночь, над засыпанными белым площадями тянуло сладким дымом тысяч курильниц. Лица жрецов выражали тревогу и скорбь – но зима прошла, оказавшись лишь чуть дольше обычной, а за ней последовала весна, как никогда буйная, наполненная цветами в садах и каким-то удивительно поющим ветром.
Урожай же в следующем году вышел такой, что фермеры просто не знали, куда девать дары своих полей и огородов.
Хадден лег в постель, но уснуть ему удалось далеко не сразу. В голове крутились слова старой травницы, и помимо воли инженер пытался найти скрытый в них потаенный смысл. Шторма придут раньше обычного…
А знают ли об этом навигаторы князя Руччи?
Вой за окнами постепенно стихал, и Арвел, наконец, провалился в темный тревожный сон.
Утром он встал очень поздно – полк уже позавтракал, и люди разъехались кто куда – и с тяжелой, будто с похмелья, головой. Дали нигде не было. Спросив у вестового, Арвел узнал, что госпожа уехала в город, обещав вернуться к обеду.
– Хм, – скривился Арвел, – она опять что-то задумала… ладно, а где господин Хонт?
– Убыл на позицию с капитаном Филлихом и прочими.
– А! Один я, как всегда, ничего не знаю. Несите мне завтрак, и, да! Передай его милости господину Триру – немедленно нарядить шесть солдат в качестве моего конвоя, я тоже еду в город.
Трир не стал спрашивать, куда они едут и зачем. После попытки отравления он думал только о том, как прикрыть своего командира от возможной опасности. Солдат он заставил надеть сложные и тяжелые панцири, использовавшиеся саперами при
