– Черныш?
– Я знал одного из них, – безразличным голосом ответил проводник. – Его звали Хэл. Поверьте мне, ему не стоило жить…
– Как-то это… э-ээ, слишком все-таки, – прогудел за спиной Арвела старшина Гро, но Релла не дала ему договорить:
– Это и в самом деле Хэл, я узнаю его. Я сама не допустила бы, чтобы эта тварь дожила до суда. Да и какой здесь суд? К утру мы повесим всех на стене.
– Повесите? – скривился Хадден.
– Здесь «серая зона», ваша милость, королевский суд сюда не дотягивается. Боюсь, вы пока еще не очень понимаете, куда вас занесла судьба. Тут не принято ни жалеть врагов, ни сожалеть о случившемся. Или вы думаете, что мародеры пожалели бы кого-нибудь на ферме? Быть может, взяли с собой девчонок… но я не стала бы бедняжкам завидовать.
Арвел провел рукой по вспотевшему лбу. Он понимал, что Релла права, как прав, пожалуй, и Черныш, но воспитание не позволяло ему воспринимать происходящее с достаточным хладнокровием.
– Хорошо, – пробормотал он, поворачиваясь к лекарю, – в-вешайте… Что с тобой, Гай? Ты ранен?
– Царапина, – спокойно ответил тот. – Этот самый Хэл чуть достал меня своим клинком. Если кто-нибудь поможет мне наложить повязку, никаких проблем не случится.
– Иди в наш амбар, пусть тобой займется Дали. Она сведуща в этой науке… Манли! Почему я не вижу Эйно?
– Потому, что ему не понравилось то, что задумал Черныш, – пробурчал капитан, – И он, кажется, уже хлещет вино под крышей. На его счету сегодня четверо. Больше не получилось по времени. А знаете, скольких укокошили вы сами? Рыл пятнадцать, не меньше. Одна ракета – это ведь были ракеты, я прав? – попала прямо в толпу бегущих… Кто-то там еще орал, но недолго.
– Пятнадцать? – переспросил Хадден. – Удачная ночка… А сколько их было всего?
– Мы бы не справились, – ответила ему Релла с мрачной усмешкой. – У Хэла было больше полусотни. Сейчас мои люди собирают тех, кто может дожить до веревки, – хотите, посчитайте сами. Вы придете на завтрак?
Хадден машинально кивнул головой. «Что-то я начал уставать раньше срока, – сказал он себе. – Или это из-за Черныша?»
Он еще раз посмотрел на отрубленные головы врагов, потом махнул рукой и молча побрел к амбару, окна которого уже светились желтым.
9
Повешенные долго не шли у Хаддена из головы. Их набралось почти два десятка, большей частью – дезертиры из армии Претендентов, однако были там и солдаты короля, и даже пара простых селян, неизвестно зачем примкнувших к банде. Как их вешали, он не увидел, ибо сидел в это время в башне – потом уже, выезжая на дорогу, остановился и какое-то время смотрел сквозь пелену снова начавшегося дождя на серые фигурки, кажущиеся прилипшими к замшелой стене. Релла не стала выпускать им кишки, так что смерть мародеров оказалась милостиво легкой.
Арвел тысячи раз видел безжалостную реальность этой войны, в которой впервые за всю свою историю Пеллия забыла про какие-либо законы и правила, однако именно тут, в Лиловом Доле, он вдруг почувствовал, насколько ему все это надоело. Еще недавно он делал свое дело, как хорошо смазанный механизм, совершенно не задумываясь о том, какова его роль во всей этой кровавой кутерьме, тянущейся уже почти два десятилетия. Он строил стены и взрывал мосты, он пробирался в такие места, куда вряд ли сунулся бы человек в здравом рассудке: год назад, при осаде крепости на острове Линнар, ему пришлось тащить взрывчатку в полуразрушенный склеп какого-то древнего колдуна – из всего саперного отряда идти с ним вызвался только один человек, старый пьяница лейтенант Бут, так что Арвел едва не распрощался со своей спиной, – однако, все это было для него в порядке вещей. В конце концов, ему платили очень хорошие деньги, да и не только: каждая удачная операция приносила милости вельможных полководцев, стоившие дороже золота. Его знали, его ценили, а впереди, без сомнения, маячили титул и, наверное, земли, ради которых миллионы пеллийцев безоглядно резали своих собратьев.
И вот, разглядывая эти жалкие фигурки на стене, господин королевский инженер неожиданно понял, что настала пора перевернуть страницу. Он ощутил необходимость этого действия с удивительной отчетливостью, так, будто разглядел глаз птицы, точкой парящей над закатным океаном. Глаз, в котором отражался он сам.
Арвел знал, что теперь эта мысль не покинет его и скоро он начнет спрашивать себя самого: как?.. А потом привычно начнут
