иногда на юношей из свиты коменданта, а уж те, в свою очередь, смотрели на покрытого шрамами ветерана с невероятным почтением, так как офицеры, выслужившиеся из рядовых, пользовались в армии рядом особых привилегий.
Было решено начать разметку завтра же утром, и Филлих, взяв у Гро короткое копье, вогнал его в глубокую расщелину на самом краю скалы, а потом украсил зеленой лентой, обнаружившейся у лейтенанта в сумке. По этому поводу Саллен вздохнул, сходил к своей лошади и вернулся с глиняной бутылью, запечатанной почтенного вида пробкой.
– Во славу инженерных войск Его Величества! – провозгласил он.
Хадден закатил глаза, но не сказал ничего. В конце концов, главное на сегодня они сделали, и сделали недурно.
– Да, недурно, – шепотом повторил он, снова повернувшись к зеленым рощицам на юге от мыса.
Спуск происходил уже не в том стройном порядке, что раньше. Хонт и Филлих, ехавшие сразу за солдатами Гро, наперебой рассказывали друг другу смешные истории, происходившие с ними когда-то, Саллен, наоборот, немного кунял носом, разомлев после плотного перекуса, а его лейтенантам так и вовсе стало не по себе, ибо в глиняной бутылке оказалось отнюдь не вино, а крепкая настойка на лесной ягоде. Все трое ехали позади, стараясь не привлекать к себе внимания, и то и дело хлебали воду из седельных фляжек.
Возле сгнившего амбара каменоломни Арвел вдруг увидел фигурку всадника на рыжей лошади; Гро заметил его одновременно со своим командиром и, молниеносно выхватив из кобуры карабин, помчался вперед. Хадден видел, как он остановился, направив на незнакомца оружие, но тот нисколько не испугался, а почтительно снял с головы серую шапочку с пером и сказал ему что-то, после чего старый вояка опустил оружие.
Арвел объехал хохочущих соратников и остановился рядом с Гро.
– Этот молодой господин утверждает, будто имеет срочное дело до вашей милости, – произнес тот. – Оружия у него, как я могу видеть, при себе нет.
– Если вы тот человек, о котором идет речь…
Темноволосый юноша был подстрижен накоротко, а ладони его оказались покрыты мозолями и мелкими царапинами, как бывает у всякого подмастерья, однако одет он был не без претензии, что говорило о тугой мошне его семьи – видно, паренек происходил из цеховой старшины города. Держался он с достоинством, но без той полудетской спеси, которая часто встречается у юных барончиков, лелеющих первый пушок на верхней губе.
– Я Арвел Хадден, военный инженер на службе Трона. Какие заботы привели вас ко мне, юноша?
– Мое имя Фелл, я сын одного из цеховых мастеров этого города, – парень изящно поклонился и вытащил из-за пазухи желтый лист, сложенный вдвое и запечатанный каменной смолой.
Арвел взял бумагу, посмотрел на свет.
– Приказано ждать ответа? – тихо спросил он.
– Желательно, – облизнул губы подмастерье. – Если вам будет угодно…
– Хорошо, – кивнул Хадден, срывая печать.
«Во имя святителя Милла, буду ждать Вас каждый вечер в таверне «Старый горшок», в кабинете, зарезервированном для заседаний старшин Благородного Цеха каменщиков, так как волею лиц, к коим я испытываю самую искреннюю привязанность, я должен передать Вашей Милости некие бумаги и не только. Всегда ваш, Э. Ф. К.».
Поминание святителя Милла было тайным словом Милнара, начальника секретной службы князя Уллы; Арвел хорошо знал, что Милнар имеет обширную сеть преданных ему людей, среди которых можно было встретить кого угодно, от храмового нищего до наместника, так что письмо его не удивило, скорее, наоборот, он почувствовал некоторое облегчение.
– Буду сегодня вечером, – произнес Арвел, – и привет почтенному папаше.
6
Они с Гро выехали примерно за час до заката. Старый солдат немного поворчал насчет опасностей чужого города – он, конечно же, предпочел бы взять с собой хотя бы дюжину стрелков, но Арвел только махнул рукой.
– Помолчи, – сказал он. – Или ты забыл, что я часто езжу по делам вообще один?
Таверна, о которой шла речь в записке старшины каменщиков, находилась, как сообщил комендант, где-то в северо- восточных кварталах. Эта часть города, достаточно удаленная как от моря, так и от сырости болот северного мыса, считалась
