– Что выходит? – спросила я. Вроде как мне очень интересно. Хотя я только и думала, как бы свалить.
– Нам нужна новая религия, – сказал он, склонившись ко мне через стол. Я мысленно присвистнула. – Понимаешь? Нам
– Ничего я не понимаю. Как?
– Тебе и не надо понимать.
Он откинулся на стуле и снова стал смотреть на меня со всегдашним холодным пренебрежением.
– Мессия не приходит непонятно когда и абы к кому. Он нужен в своё время и в своём месте. Это тот, кто придёт и скажет что-то новое. А уж станет он новым богом или нет – это как получится. Наверняка не всегда. Просто мы знаем тех, кому повезло. А сколько было других? Да и новое новому рознь. Если кто-то пришёл и сказал что-то новое папуасам в Африке, это не значит, что оно будет новое для нас.
В этот момент мой телефон зазвонил. Это был Ём, но я поняла, что говорить с ним сейчас не стоит. Сбросила звонок и стала набирать эсэмэску. Но не успела дописать – он позвонил снова. Я опять сбросила и стала набирать заново.
– От Христа «Бог есть любовь» прозвучало суперреволюционно, – продолжал тем временем Айс. – Потому что все вокруг до этого говорили богу только «ты мне – я тебе». Когда пришёл Будда и заявил о срединном пути, это могло сработать только в Индии того времени. Там всё было – крайности. Вот я и говорю – нам сейчас нужна своя религия, мало того, что типично русская, ещё и совершенно новая. Состояние, когда бог непонятно где и с ним не поговоришь, никого уже не удовлетворяет. Да и что такое для русского любовь? Бог есть любовь – это как? Как ты это русскому объяснишь? Вот все и бесятся…
Он замолчал, наблюдая за моей борьбой с телефоном – Ём звонил, пока я успевала набрать слово. Приходилось сбрасывать и упрямо продолжать.
– Но ведь полно готовых вариантов? – сказала я, не отрываясь от своего занятия, но желая показать, что слушаю его. – Тот же буддизм…
– Нет, состояние без бога, конечно, заманчиво, но это для эстетов. Простому русскому человеку бог нужен. Как и царь. У нас мозги так устроены. Мы на себя не умеем рассчитывать, сами себя контролировать. Бог нужен, как ни крути. Ты меня слушаешь?
– Да, да. – Я как раз отправила сообщение и убрала телефон в карман. Через полминуты он там зашевелился – Ём прислал ответ. Я могла не смотреть, чтобы знать, что он написал. – А что же нового принесёт современный мессия? – вернулась я к разговору, понимая, что именно этого вопроса Айс и ждёт.
– Что бог не там, – он махнул в потолок. – Что он тут. И что всякий способен им стать.
– Опять буддизм, не?
– Я уже сказал, – он покачал головой, досадуя на мою несообразительность. – В буддизме нет бога. И ещё вот что там плохо: не получилось в этой жизни, получится в следующей. А у нас в психологии так: или пан – или пропал. Поэтому если ты скажешь, что бог внутри каждого, ты восстановишь потерянное равновесие.
Или пан – или пропал, повторила я про себя, пытаясь понять, что это мне напоминает. Нет, я явно теряла его логику, а не равновесие.
– С чего бы вдруг? Ты же сам сейчас сказал, что к самодисциплине мы не способны.
– Она нам не понадобится, – поморщился Айс. – Мессия для того и нужен, что не только приносит революционное изменение в сознание, но и даёт закон. Правила, как достичь. Всё просто: если бог внутри нас, то всякий способен стать богом. Немедленно. Не в следующей, а в этой жизни. Иначе никак: или пан – или пропал, – опять повторил он, делая ударение на первой части пословицы.
– А как?
– Как? Ну, это уже не ко мне. – Он развел руками. – Я не мессия. Иначе бы тут с тобой не сидел.
И он мигнул левым глазом. Это была неприятная его привычка или тик, не знаю. Но очень противно: сидит человек, что-то серьёзное тебе втолковывает и вдруг – миг! Как будто мы с ним договариваемся о чём-то.
– Но ведь не все смогут стать богом, – сказала я.
– Не все. Более того, я тебе скажу: много богов и не нужно. Это дурно как-то.
– Но ты только что…
– Да, реально, – перебил он. – Но к чему? Вот ты мне объясни? Бог всё-таки должен быть один.
– Почему? – удивилась я. – Бывает же политеизм, нормально…
– Анархия наступает, деточка. Анархия.
