Авион, как старинный парусный корабль, был не сильно маневренным и всецело зависел от ветра. Но благодаря скоростным воздушным потокам на Гелиосе он мог покрывать значительные расстояния и летать с невиданной прытью.
Некоторые жители деревни, преимущественно женская ее часть, выстроились вдоль висячих мостов и наблюдали за приземлением. Даже повторяясь в миллионный раз, эта величественная картина отдавала упоительной грацией, демонстрирующей профессиональную подготовку экипажа, и вызывала стойкий и неподдельный интерес, особенно у детей.
Из сарая выбежали несколько аборигенов из команды причаливания. Когда Авион снизился до необходимой высоты, они схватили сброшенные с гондолы тросы, и, используя катушечный механизм, притянули аэростат к точке посадки в самый центр площадки.
Хорошо, что новая подруга успела оттащить зазевавшуюся Элли, пропустив сходящую на платформу команду во главе с капитаном Авиона, грузным аборигеном с повязкой на голове, прикрывающей один глаз.
Точь-в-точь, пират из старых графических историй!
Тело его было сильно обожжено, а на левой кисти отсутствовали несколько пальцев. Ему здорово от кого-то досталось.
Просеменили еще несколько рабочих и слаженно погрузили на специальный мостик на корме широкую многослойную рыболовную сеть. Рядом бросили набитые до отказа, упакованные хозяйственные свертки из той же ткани, что и мешки, развешанные снаружи вдоль бортов гондолы.
Интересно, а что было в них?
Прозвучал сигнал. Девочки прошагали на борт в составе уже новой команды из четырех представителей племени Ма-Лай-Кун и все того же одноглазого капитана.
Причальная команда отцепила парковочные тросы, но Авион продолжал упрямо стоять на месте. При посадке из резервуара стравили значительное количество гелия, уменьшив подъемную силу, поэтому, чтобы снова оторваться от поверхности и взлететь, необходимо было сбросить балласт, то есть уменьшить вес судна.
– Тапа Симула![7] – прокричал капитан.
Матросы, как их условно обозначила Элли, засуетились, отвязав с каждого борта по тяжелому пузатому мешку.
Бах!
С грохотом мешки обрушились на площадку и Авион взмыл вверх.
Самый маленький вспотевший абориген, юнга, переволок куль с твердым грузом на нос, выравнивая центр тяжести судна для лучшей устойчивости. Еще двое матросов, один сутулый, а второй со странными графито-белыми раковинными бусами, по очереди подкручивали в разных направлениях ручки передаточных ременных механизмов, приводящих в движение кормовые пропеллеры. Авион довольно быстро преодолел высоту крон деревьев, не задев ни единой ветки.
Открывшийся панорамный вид привел Элли в неописуемый, сбивающий с ног, восторг.
Так вот ты какой, Гелиос!
С высоты птичьего полета планета, словно нарисованная масляной кистью, казалась добродушной и миролюбивой. Бескрайний, полный величия Элигер-Сильварум, гигантский лес, растворялся в полуденной дымке далеко за линией горизонта. Над головой между облаками лавировали уже знакомые пестрые длинные «попугаи», самых причудливых форм и расцветок.
Какие там аллигаторы и болотные жуки. Вместе с неприятным запахом прелой тины и мха, они остались где-то там, далеко внизу, в совершенно другой жизни.
Авион поднимался все выше и выше, пока деревня полностью не слилась с поверхностью леса. Единственным ориентиром оставалась причальная мачта, возвышающаяся над деревом Ду, мимо которой они пролетели всего несколько минут назад.
Капитан что-то рявкнул, и сутулый развязал бант конца веревки, закрепленный на грот-мачте.
Авион расправил фронтальные треугольные паруса и, продолжая набирать высоту, увеличил скорость до крейсерской, пройдя сквозь плотный слой хрустальных облаков.
– Скорее сюда, – позвала Кирки, стоя в центре гондолы.
Не сразу сообразив зачем, Элли послушно подошла к основанию мачты и встала рядом.
– Держись! – Кирки схватилась за один из свободных на мачте поручней и кивком предложила Элли сделать то же самое.
– Кама Аши! Гуммук Валл Ханзари![8] – чуть не порвав глотку, заорал капитан. По его манере изъясняться Элли никак не могла различить, когда все было хорошо, а когда все плохо. Может, он больной. А может, просто псих.
Матросы, отчаянно раскручивающие винтовые пропеллеры на корме, и помогавшие им матерый боцман и юнга побросали дежурные посты и рассредоточились по бокам гондолы, обмотав себя вокруг пояса прочными привязными лямками.
